О памятниках и сотрудничестве Запада с белыми в Гражданскую войну

Годовщина Октябрьской революции 1917 года является важным событием истории государства Российского начала XX века. Прошло ровно 99 лет с тех трагических событий отечественной истории, уже через год мы будем отмечать круглую дату – столетие Революции. Сегодня очень много версий и трактовок на тему причин октября 1917 года: от деятельности британской спецслужбы МИ-6 до масонского сговора.

Однако по результатам деятельности союзных России стран можно сделать вывод, кому действительно были выгодны свержение Временного правительства и весь хаос, распространившийся на территорию бывшей Российской Империи. К сожалению, в разграблении России участвовал целый ряд государств Антанты при сотрудничестве с лидерами Белого движения – и это следует помнить всегда и не забывать.

Адмирал Антанты

Сейчас активно муссируется тема деятельности адмирала Александра Васильевича Колчака: с одной стороны, его называют русским офицером и патриотом, с другой – двойным агентом англо-американского влияния. Действительно, после падения Временного правительства и прихода к власти большевиков у адмирала Колчака сложились смешанные чувства, в которых всё же доминировало неприятие произошедшего.

В протоколах допроса на заседании чрезвычайной комиссии от 27 января 1920 года сам Колчак даёт такое объяснение своему политическому выбору после Революции:

Кроме того, согласно отчётам, адмирал Колчак попросится в английскую армию, заявив: «Обращаюсь с просьбой принять меня на службу в английскую армию, не ставлю никаких условий и предлагаю использовать меня так, как оно найдет это возможным».

Через две недели Александр Васильевич получит положительный ответ и позже будет командирован на Месопотамский фронт. Впрочем, не доехав до него, руководством Англии Колчак будет откомандирован на Дальний Восток России. В отношении помощи, которую оказывали союзники, он отмечал, что ни Франция, ни Англия никакой материально-технической поддержки не оказывали – помогали только деньгами, и то небольшими суммами. Всё военно-техническое снабжение осуществлялось Японией.

Цель, с которой Англия использовала Колчака, очевидна – противопоставить возглавляемую им Белую армию большевикам. Но не только: самым важным в планах англичан было расчленение России на суверенные территории – и Колчак здесь должен был играть ключевую роль.

В воспоминаниях Уинстона Черчилля «Как я воевал с Россией» приводится документ, который полностью отражает политику британского кабинета на русский вопрос. Основная мысль содержания этого документа была в следующем:

Согласно источникам, требуемые бумаги Колчак подписал от 12 июня 1919 года и был признан мировым сообществом «легитимным правителем России».

По некоторым неофициальным сведениям, А. Колчак был завербован не только англичанами, но и американцами – ещё до прихода большевиков. В научном труде А. В. Окорокова «СССР против США. Психологическая война» автор отмечает, что к Колчаку стали присматриваться не только англичане, но и американцы. Плотные контакты между Колчаком и представителями американской разведки привели к командированию Колчака на встречу с правительством США, на которой состоялась личная встреча с президентом США Вудро Вильсоном. И после продолжительных консультаций с госсекретарем США Элихом Рутом и английским генералом Ноксом, а также разведчиком Маккиндером Колчак прибыл в Сибирь, начав борьбу с большевиками при сотрудничестве с Антантой.

Таким образом, признание адмирала Александра Колчака правительствами западных стран мотивировалось не искренней любовью и уважением к русскому офицеру, а исключительно прагматичными взглядами.

Согласно выше подписанному договору, Колчак отдавал странам Антанты территорию, превышающую более миллиона квадратных километров. Кроме того, Колчак обязан был признать «независимые» государства. Однако, кроме признания Западом, сам он и его армия ничего не получили.

«Союзническая помощь» стран Антанты белогвардейцам

Один из видных деятелей того времени, великий князь Александр Михайлович Романов, в своих воспоминаниях описывает деятельность стран-союзниц по Антанте в те роковые годы. Он свидетельствует:

Известно, что с большевиками вели борьбу три Белых армии. Генералу Деникину удалось захватить Северный Кавказ, адмирал Колчак вёл наступление на Европейскую часть России из Сибири, а генерал армии Юденич ставил перед собой цель взять Санкт-Петербург. Таким образом, большевики были под угрозой с трёх направлений. Поскольку Красная армия ещё только создавалась, у Белой гвардии были все шансы победить в этом противостоянии. На Западе отдавали отчёт тому, что победное шествие белогвардейской армии зависит в первую очередь от материально-технического снабжения.

Но затем произошло то, что не предполагалось. Вместо реальной помощи англичане появились в Баку и создали независимое государство Азербайджан с целью овладеть русской нефтью. Далее Батуми стал «вольным городом» под протекторатом Лондона.

Итальянцы посчитали нужным появиться в Тифлисе и способствовали образованию самостоятельной Грузии.

Французы совместно с двумя греческими дивизиями заняли Одессу и покровительствовали лидерам «Самостоятельной Украины». Оккупация Одессы для Франции закончилась полным провалом в результате агитации француженок-коммунисток, которые поспособствовали брожению среди французских войск, что привело к бунту на флоте. Такое поведение «бравых» французских военных и руководства вызвало презрение среди русских.

Кроме того, деятельность белогвардейской армии затруднялась крайне враждебной позицией вновь образованных государств, запретами на перемещение транспорта и арестами агентов командиров Белой армии. По–видимому, «союзники» собирались превратить Россию в британскую колонию, писал один из лидеров большевистской власти Лев Троцкий в одной из своих прокламаций в Красной армии. И в этом, как заявляет Александр Романов, Троцкий был прав: реализовывался план раздачи стратегических территорий России союзникам и вассалам.

Такая недальновидная и предательская позиция «союзников» поставила в безвыходную ситуацию армии Колчака и Деникина. В отсутствие должного снабжения Белая армия была обречена. В результате интернационалист Владимир Ленин выступил в роли защитника территориальной целостности России и боролся против ее раздела.

Ещё один показательный пример приводит Александр Романов о деятельности французских политиков. Известный генерал Краснов, атаман Войска Донского, планировал наступление на север. Как один из полководцев Белой гвардии, он также нуждался в снабжении, и вот здесь цинизм Франции крайне показателен.

27 января 1919 году в Ростов прибывает французский капитан Фуке, который вручает документ на подпись Краснову. В нем говорится:

Также в документе упоминается о полной компенсации и вознаграждениях французским предприятиям в довоенное время, то есть с 1 августа 1914 года.

Атаман Краснов резко отказал своему коллеге из Франции, заявив: «Пока я остаюсь атаманом, вы не получите ни сантима».

Стоит напомнить, что поражение постигло и армию генерала артиллерии Александра Сухомлинова и заместителя верховного главнокомандующего адмирала Колчака Антона Ивановича Деникина и других белогвардейцев.

Американские «партнёры» тоже не могли пройти мимо делёжки пирога, их участие подробно описывается в книги американских историков М. Сейерса и А. Кана «Тайная война против Советской России»:

3 августа 1918 года во Владивостоке высадились «заботливые» английские войска. Как заявило английское командование, цель их визита – «помочь Вам спасти вашу страну от расчленения и разорения, которым вам угрожает Германия». 16 августа состоялась высадка американского десанта, как уже было сказано выше, для «защиты» чешского корпуса от немецко-австрийских пленных, «насильно» вооружёнными большевиками.

Не менее комично выглядит «истинная цель» высадки японских вооруженных сил. Токио объявил:

Японское верховное командование заботливо снабдило японских военных в Сибири русскими словариками, в которых напротив слова «большевик», переведённого как «барсук», значилось: «подлежит истреблению».

Важно отметить, что враждебность США по отношению к большевикам проявлялась в первую очередь военным окружением Вудро Вильсона. Главнокомандующий союзной армией маршал Фош предлагал заключить мирный договор с Германией на выгодных для обеих сторон условиях и бросить все силы против Советской России. Однако ресурсы, которые он предлагал противопоставить русским, вызывают особый интерес. Фош предлагал собрать армию путём мобилизации финнов, чехов, румын, поляков, греков, немцев и русских антибольшевиков. Список этнического состава будущей армии впечатляет, однако самих американцев и англичан в нём не было изначально.

Сам президент США Вудро Вильсон, придерживающийся позиции сдержанности во внешней политике, настаивал на справедливом отношении к России. Кроме того, он придерживался мнения, что невозможно обсуждать вопросы мира без участия Москвы. Позиция Вудро Вильсона вызывала явное раздражение среди политической элиты Антанты. Согласно американской разведке, страны Антанты планировали убийство президента.

Итоги неудавшейся интервенции Запада и выводы для современности

Так почему же страны-союзницы по Антанте не смогли одержать победу над большевиками? Ответ очевиден – из-за отсутствия желания сдерживать данные обещания. Поражение Белой гвардии, равно как и интервенция «союзников», обусловлено несогласованностью действий среди государств Запада и попустительством. Именно такие объяснения были озвучены лордом Керзоном в меморандуме от 16 августа 1919 г. Английский лорд выразил сожаление, что представители великих держав каждый раз при встречах придерживаются неопределённой точки зрения и ограничиваются полным бездействием. Также он выразил озабоченность, что независимые государства, политические силы или группировки, поддержанные Западом, не всегда рационально используют предоставленную союзниками помощь и с каждым разом требуют её все чаще и больше.

В отношении прибалтийских стран он заметил, что эти новые государства могут оказать сопротивление советской угрозе в случае оказания им материальной помощи и признаны они могут только в том случае, если они будут признаны Колчаком. В противном случае вопрос их признания будет решаться только решением Лиги Нации. Как отмечал Керзон, со стороны западных союзников по отношению к прибалтийским странам ничего не было сделано, все договоренности остались на словах либо на бумаге, что вызвало резкое недовольство как в Латвии, так в Эстонии и Литве.

На кавказском направлении политика союзных держав колебалась между признанием и вежливостью. Отозвание единственных союзных войск могло привести к серьезным волнениям на Кавказе.

Существует точка зрения, что британское правительство в какой-то момент стало более заинтересовано в победе большевиков, готовых идти на уступки и компромиссы ради удержания собственной власти, нежели белых вождей, отказывавшихся поставить под сомнение единство и неделимость России, и возможно именно поэтому, по словам генерала Деникина, произошёл «окончательный отказ от борьбы и от помощи противобольшевицким силам в самый трудный для нас момент». После заключения 28 июня 1919 г. Версальского мира, оформившего поражение Германии в войне, помощь западных союзников Белому движению постепенно прекращается. А в октябре того же года Ллойд-Джордж, уже открыто заявил, что «следует признать большевиков, ведь, торговать можно и с людоедами».

Таким образом, Россия в начале XX века в очередной раз пережила смутное время, только вместо шведских и польских «добродетелей» были французы, американцы, англичане и японцы. Каждая страна-интервент придерживалась своей тактики и своих интересов, стараясь избегать прямого военного столкновения с Красной армией, и в то же время крайне скупо помогала оппозиции. Главная их цель – отторжение территорий, богатых нефтью, марганцем, наличием крупных портов и прочей инфраструктуры – была не достигнута. В результате их близорукости те силы, на которые они делали ставку, из-за отсутствия должного снабжения попросту были обречены на фиаско. А после падения верховного правителя России Колчака и императора Германской Империи Вильгельма Второго в результате Ноябрьской революции 1918 в Германии Брестский мир был аннулирован. 

После чего Красная армия начала победное шествие по отвоевыванию незаконно переданных марионеточным государствам территорий.

Режим колчаковщины в исторической литературе характеризовался разноречиво. В советской историографии подчеркивалось и пропагандировалось высказывание Ленина: «Колчак — это представитель диктатуры самой эксплуататорской, хищнической диктатуры помещиков и капиталистов, хуже царской»[311].

Поэтому в трудах многих советских историков Колчак — реакционер и скрытый монархист, так как он и его правительство «последовательно и неотвратимо шли по пути реставрации режима, сокрушенного еще в феврале 1917 г.»[312]

.В эмигрантской и зарубежной советологической литературе режим и действия Колчака явно романтизированы. С. П. Мельгунов видел в трагедии Колчака не только его личную драму крушения надежд и разбитых иллюзий, но и трагедию страны, время возрождения которой «еще не пришло». Он полагал, что смерть Колчака знаменовала собой конец организованной в государственном масштабе антибольшевистской борьбы в Сибири[313]. «Страдальцем» за Россию называют Колчака многие советологи. Р. Пайпс пишет о Колчаке так: «…его политическая и социальная ориентация была глубоко либеральной. Колчак давал торжественные обязательства уважать волю русского народа, выраженную путем свободных выборов. Он также проводил прогрессивную социальную политику и пользовался прочной поддержкой крестьян и рабочих»[314].Колчак и Деникин — профессиональные военные, по-своему любившие страну и готовые ей служить так, как они представляли ее настоящее и будущее. Почему же опыт их режимов оказался, особенно для крестьян, столь тяжел, что они восставали массами, причем в Сибири, где не было помещиков и их возвращение крестьянам не грозило? Ныне известно, что примерно из 400 тысяч красных, действовавших в тылу белых во время гражданской войны, 150 тыс. приходилось на Сибирь и среди них было около 4–5 % тех, кого тогда называли зажиточными, или кулаками[321]. В этом плане проигрыш белых на «внутреннем фронте» был очевиден. И белые, и красные в то время синхронно строили похожие государственные образования, где осуществление заданной идеи превалировало над ценностью человеческой жизни, несмотря на многие декларативные заявления властей.Г. К. Гинс, управляющий делами колчаковского правительства, в 1921 г. в Харбине опубликовал книгу «Сибирь, союзники и Колчак». Он свидетельствовал о том, что адмирал ненавидел «керенщину» и из ненависти к ней «допустил противоположную крайность: излишнюю „военщину“, что Колчак не раз говорил ему о том, что „гражданская война должна быть беспощадной“». Гинс привел в качестве доказательства бесчинств военных властей докладную записку начальника Уральского края инженера Постникова, ушедшего в отставку в апреле 1919 г. Постников отказался исполнять свои обязанности и перечислил 13 пунктов, почему он это сделал. Инженер писал: «Руководить краем голодным, удерживаемым в скрытом спокойствии штыками, не могу… Диктатура военной власти… незакономерность действий, расправа без суда, порка даже женщин, смерть арестованных „при побеге“, аресты по доносам, предание гражданских дел военным властям, преследование по кляузам… — начальник края может только быть свидетелем происходящего. Мне не известно еще ни одного случая привлечения к ответственности военного, виновного в перечисленном, а гражданских сажают в тюрьму по одному наговору». Постников рисовал тяжелую картину: «В губерниях тиф, особенно в Ирбите. Там ужасы в лагерях красноармейцев: умерло за неделю 178 из 1600… По-видимому, они все обречены на вымирание»[322].На допросе Колчак от всего, связанного с белым террором, отказывался, ссылался на незнание. Он «первый раз» слышал, что в омской контрразведке одного из коммунистов жестоко пытали, вытягивали на дыбе и т. д., требуя признания в том, что он является членом комитета партии; не знал, что расстреливали заложников за убийство кого-либо из чинов, что сжигались деревни при обнаружении у крестьян оружия. Он допускал лишь отдельные случаи. Ему говорили о том, что в одной деревне у крестьян отрезали носы и уши. Колчак признал, что это возможно, «это обычно на войне и в борьбе так делается»[323].

«Развесив на воротах Кустаная несколько сот человек, постреляв немного, мы перекинулись в деревню… — повествовал командир драгунского эскадрона, корпуса Каппеля штаб-ротмистр Фролов, — деревни Жаровка и Каргалинск были разделаны под орех, где за сочувствие большевизму пришлось расстрелять всех мужиков от 18-ти до 55-летнего возраста, после чего пустить „петуха“. Убедившись, что от Каргалинска осталось пепелище, мы пошли в церковь… Был страстной четверг. На второй день Пасхи эскадрон ротмистра Касимова вступил в богатое село Боровое. На улицах чувствовалось праздничное настроение. Мужики вывесили белые флаги и вышли с хлебом и солью. Запоров несколько баб, расстреляв по доносу два-три десятка мужиков, Касимов собирался покинуть Боровое, но его „излишняя мягкость“ была исправлена адъютантами начальника отряда, поручиками Умовым и Зыбиным. По их приказу была открыта по селу ружейная стрельба и часть села предана огню… Эти два поручика прославились исключительной жестокостью, и их имена не скоро забудет Кустанайский уезд»^[324].

Среди советских историков и публицистов в последнее время появилась более либеральная оценка происшедшего и деятелей белого движения, стремление отойти от очернения деятельности белых, не полагать, что все они стремились лишь к реставрации дореволюционной России. Авторы увидели в белых режимах альтернативу пути, проложенному большевиками. А в Колчаке — бессребреника, не имевшего никаких личных богатств, гордость российского флота, человека, один год участия которого в антисоветской борьбе, по мнению советских историков, перечеркнул все его предыдущие заслуги. Несмотря на стремление отдельных историков отметить определенный «демократизм» колчаковского правительства на отдельных этапах его правления, они единодушны в оценке идентичности карательных процессов, террора, проводимого как красными, так и белыми. В апреле 2002 г. в здании Морского корпуса в С.-Петербурге была открыта мемориальная доска в честь его выпускника — Колчака. Однако в ноябре 2001 г. Военная коллегия Верховного суда РФ отказала в реабилитации Колчака, т. к. он «не остановил террор в отношении гражданского населения, проводимого его контрразведкой»^[315].

Воспоминания участников и очевидцев гражданской войны в Сибири свидетельствовали о преступной террористической деятельности многих колчаковских генералов, особенно атаманов Г. М. Семенова и И. М. Калмыкова. Американский генерал В. Грэвс вспоминал: «Солдаты Семенова и Калмыкова, находясь под защитой японских войск, наводняли страну подобно диким животным, убивали и грабили народ, тогда как японцы при желании могли бы в любой момент прекратить эти убийства. Если в то время спрашивали, к чему были все эти жестокие убийства, то обычно получали в ответ, что убитые были большевиками, и такое объяснение, очевидно, всех удовлетворяло. События в Восточной Сибири обычно представлялись в самых мрачных красках и жизнь человеческая там не стоила ни гроша.

В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали. Я не ошибусь, если скажу, что в Восточной Сибири на каждого человека, убитого большевиками, приходилось сто человек, убитых антибольшевистскими элементами». Грэвс сомневался в том, чтобы можно было указать за последнее пятидесятилетие какую-либо страну в мире, где убийство могло бы совершаться с такой легкостью и с наименьшей боязнью ответственности, как в Сибири во время правления адмирала Колчака. Заключая свои воспоминания, Грэвс отмечал, что интервенты и белогвардейцы были обречены на поражение, так как «количество большевиков в Сибири ко времени Колчака увеличилось во много раз в сравнении с количеством их к моменту нашего прихода»[334].

Примерно таковы же оценки в советской и зарубежной историографии роли генерала Деникина и созданного им режима на обширной территории юга России в 1919 г.

Репрессивная политика, проводимая правительством генерала Деникина, была однотипна с проводимой Колчаком и другими военными диктатурами. Полиция на территории, подчиненной Деникину, именовалась государственной стражей. Ее численность достигала к сентябрю 1919 г. почти 78 тыс. человек[342]. (Заметим, что в действующей армии Деникина тогда было около 110 тыс. штыков и сабель.) Деникин, как и Колчак, в своих книгах всячески отрицал свое участие в каких-либо репрессивных мерах. «Мы — и я, и военачальники, — писал он, — отдавали приказы о борьбе с насилиями, грабежами, обиранием пленных и т. д. Но эти законы и приказы встречали иной раз упорное сопротивление среды, не воспринявшей их духа, их вопиющей необходимости». Он обвинял контрразведку, покрывающую густой сетью территорию юга страны, в том, что она была «иногда очагами провокации и организованного грабежа»[343].

Воспоминания и документы, опубликованные в 20-е годы бывшими соратниками Деникина и Врангеля, раскрывают неприглядную картину происшедшего.

Вначале подтверждение того, о чем писал Деникин. «Заняв Одессу, добровольцы прежде всего принялись за жестокую расправу с большевиками. Каждый офицер считал себя вправе арестовать кого хотел и расправляться с ним по своему усмотрению». Было много самозваных разведок, которые занимались вымогательством, мародерством, взятками и т. д. Это свидетельство одного из ее бывших начальников. Очевидец, новороссийский журналист, продолжает: то, что творилось в застенках контрразведки города, напоминало «самые мрачные времена Средневековья». Распоряжения Деникина не выполнялись. Жестокости были таковы, что даже фронтовики «краснели». «Помню, один офицер из отряда Шкуро, из так называемой „волчьей сотни“, отличавшейся чудовищной свирепостью, сообщал мне подробности победы над бандами Махно, захватившими, кажется, Мариуполь, даже поперхнулся, когда назвал цифру расстрелянных, безоружных уже противников: четыре тысячи!» Контрразведка развивала свою деятельность до безграничного, дикого произвола, говорили свидетели тех дней[344].

В том же духе действовали и прочие деникинские власти. Из пулеметов приказал расстрелять арестованных крестьян екатеринославский губернатор Щетинин. Кутепов распорядился повесить на фонарях вдоль центральной улицы Ростова в декабре 1919 г. заключенных, находящихся в тюрьмах города. О грабежах казаков в занятых Царицыне и Тамбове ходили страшные легенды.

Главный принцип сторонников белого и красного террора — устрашение методом скорого действия. Его откровенно выразил донской генерал С. В. Денисов (1878–1957): «Трудно было власти… Миловать не приходилось… Каждое распоряжение — если не наказание, то предупреждение о нем… Лиц, уличенных в сотрудничестве с большевиками, надо было без всякого милосердия истреблять. Временно надо было исповедовать правило: „Лучше наказать десять невиновных, нежели оправдать одного виноватого“. Только твердость и жестокость могли дать необходимые и скорые результаты»[345]. Нравственное оправдание своей жестокости белые находили в красном терроре, красные — в белом. Принцип родовой кровной мести поглощал здравый смысл, поощрялся и пропагандировался властями. Первое, что сделали деникинцы, вступив в Харьков, отрыли могилы расстрелянных чекистами. Трупы выставлялись на обозрение и стали основанием казни и самосудов советских служащих[346].

30 июля 1919 г. Деникин подписал постановление особого совещания при главнокомандующем вооруженными силами Юга России о деятельности судебно-следственных комиссий. На основании этого постановления советские работники приговаривались к смертной казни и конфискации имущества, сочувствующие комиссарам — к различным срокам каторжных работ[347]. Жестоким было отношение к военнопленным, с которыми обе стороны расправлялись беспощадно[348]. Позже Деникин признавал, что насилия и грабежи были присущи красным, белым, зеленым. Они «наполняли новыми слезами и кровью чашу страданий народа, путая в его сознании все „цвета“ военно-политического спектра и не раз стирая черты, отделявшие образ спасителя от врага»[349]. Это он написал потом, после окончания гражданской войны, осмысления содеянного и собственного поражения. А тогда, когда генералу подчинялись многотысячные армии, у него не было сомнений в важности жестокой карательной политики как инструмента достижения власти. Хотя в воспоминаниях Деникин в качестве своего мировоззрения признавал «российский либерализм», «без какого-либо партийного догматизма»[350], это не мешало ему ратовать за «единую и неделимую Россию», быть беспощадным к тем, в ком видел угрозу империи, — сепаратистам и националистам. Отсюда его конфликты с представителями самостийной Украины, кубанскими автономистами и др.

Все армии Деникина не избежали активного участия в грабежах населения, участия в еврейских погромах, казнях без суда и следствия. Ярким свидетельством этого является дневник участника деникинской эпопеи А. А. фон Лампе. 20 июля 1919 г. он записал, что белые из Добровольческой армии насиловали крестьянских девушек, грабили крестьян. 13 ноября 1919 г.: «…Ликвидировано несколько большевистских гнезд, найдены запасы оружия, пойманы и ликвидированы 150 коммунистов по приговору военно-полевого суда». 15 декабря Лампе сообщал о приказе командующего киевской группой белых войск, который публично отказался благодарить «терцов, находившихся в сентябре в районе Белой Церкви — Фастов, покрывших себя несмываемым позором своими погромами, грабежами, насилиями и показавшими себя подлыми трусами… 2) Волганскому отряду… опозорившему себя нарушением торжественно данного мне слова прекратить систематические грабежи и насилия над мирными жителями… 3) Осетинскому полку, обратившемуся в банду одиночных разбойников…»[357]. О подобном же — в частных письмах: «Деникинские банды страшно зверствуют над оставшимися в тылу жителями, а в особенности над рабочими и крестьянами. Сначала избивают шомполами или отрезают части тела у человека, как то: ухо, нос, выкалывают глаза или же на спине или груди вырезают крест» (Курск, 14 августа 1919 г.). «Никогда не представляла, чтобы армия Деникина занималась грабежами. Грабили не только солдаты, но и офицеры. Если бы я могла себе представить, как ведут себя белые победители, то несомненно спрятала бы белье и одежду, а то ничего не осталось» (Орел, 17 ноября 1919 г.)[358].Карательная политика белых мало чем отличалась от подобных действий красных. Но красные проводили тот же террор и сумели победить. Наверное, дело в целях и последовательности проводимой политики, а не в методах ее осуществления, которые часто выглядели идентичными.У всех белых диктаторов-генералов была антибольшевистская программа, все они выступали под одним девизом: «С русским народом, но против большевистского режима». И потерпели поражение от более сильной диктатуры, сумевшей добиться большего и в организации армии, и в столь же беспощадном отношении к населению, и в политической перспективе одурманивания масс, более четко определившей менталитетное неприятие обществом отживавших общественных отношений[376]. Вот этим стремлением к чему-то новому политики воспользовались более эффективно, нежели генералы. Для советского и всех антибольшевистских правительств в годы гражданской войны была характерна склонность к администрированию, к решению сложных вопросов насильственным методом, везде уровень правовой защиты граждан был очень невелик. Лидеры белого движения более, чем представители красных в то время, говорили о создании правового государства, но эти заявления, как правило, оставались декларативными. Правоохранительная практика белых правительств была безуспешной. Вначале приход белых вызвал у населения сочувствие, но вскоре отношение к ним становилось неприязненным и враждебным. Это было результатом прежде всего карательной политики белых правительств и военных.

Вопрос с Белой армией необходимо уяснить со всей определенностью. Слишком много мифов создано в этом вопросе. В итоге и появляются мутные фильмы вроде «Адмирала», где «чистые, белые рыцари» борются с «большевистской нечистью». Для начала необходимо всегда помнить, что главные деятели и вожди Белого движения, высший генералитет был одним из отрядов, который и организовал Февраль, то есть уничтожил Российскую империю и русское самодержавие и тем самым расчистил путь и помог прийти к власти большевикам.

Кроме того, главные военные заговорщики-февралисты — Алексеев, Корнилов, Деникин и Колчак, — были теснейшим образом связаны с хозяевами Запада. Белая армия была бы бессильна без западной помощи и поддержки. Сам Деникин в своих «Очерках русской смуты» отмечал, что с февраля 1919 года начался подвоз британских припасов, и что недостаток боевых припасов с этого времени «белые» испытывали редко. Без этой поддержки со стороны Антанты не состоялся бы триумфальный поначалу поход армии Деникина на Москву, который в октябре 1919 г. достиг наибольшего успеха. Хозяева Запада изначально были противниками существования русской цивилизации, мощной, самостоятельной Руси-России. Поэтому Запад делал ставку на двух «лошадок» — «белых» и «красных» (в лице Троцкого, Свердлова и прочих агентов влияния). Это была весьма успешная операция — русские били русских. Правда, хозяева Запада не рассчитывали, что у «красных» вверх одержит ориентированный на народное большинство советский проект, который по сути восстановит имперское величие и мощь России, но уже в виде Красной империи.

Поэтому хозяева Запада не только поддерживали Белое движение, но и сдерживали его, не раз всаживали «нож в спину» Белой армии, чтобы, не дай Бог, в её недрах не родилось истинное движение за возрождение Великой России. Западники негласно поддерживали и «красных», особенно в начальный период, а также вовсю оказывали поддержку разного рода националистам, сепаратистам и откровенным бандформированиям. А также сами начали открытую интервенцию и оккупацию ключевых районов русской цивилизации. Таким образом, хозяева Запада в 1917-1922 гг. делали всё возможное и невозможное, чтобы истребить русских в братоубийственной войне, уничтожить их демографический потенциал во взаимном терроре и бандитском беспределе; чтобы расчленить Великую Россию на куски, разного рода республики и «бантустаны», которые можно будет легко поставить под контроль и «переварить».

Таким образом, очевидно, что такое «увековечение» Колчака, как и Маннергейма, а ранее большое внимание к Деникину со стороны ряда представителей российской «элиты» (в целом идёт реабилитация и даже возвеличивание, идеализация Белого движения в рамках «национального примирения»), — это попытка взять «белый реванш». То есть «белая», буржуазная контрреволюция, убившая социальную справедливость в обществе произошла ещё в 1991-1993 гг., а теперь пришло время идеологически оформить новых «героев». Россия снова — капиталистическое государство, культурная периферия и сырьевой придаток западной цивилизации, социальная справедливость забыта («денег нет»).

Поэтому продолжается пока сравнительно мягкая десоветизация (для сравнения, в Прибалтике и в Малороссии всё очень жестко, вплоть до введения нацистских, бандитско-олигархических режимов) и выстраивание сословно-кастового общества, где есть «новые дворяне» и молчаливое, постепенно лишенное социальных завоеваний советского периода большинство. Естественно, что «героями» такой «новой России» должны быть не Сталин, Берия, Будённый и т.д., которые успешно строили новое справедливое общество, общество созидания и служения свободное от паразитизма одних людей над другими, а Колчак, Маннергейм, Врангель и видимо, в перспективе Власов и атаман Краснов, которые были на службе у западных «партнеров» в деле порабощения русской цивилизации и русского суперэтноса.

Всё это один из итогов 25-летней духовной, культурной и социально-экономической деградации территории русской цивилизации, включая все её обломки: Малороссию-Украину, Белоруссию, Прибалтику, Бессарабию-Приднестровье, Туркестан.

Кроме того, часть российской бюрократии просто исторически безграмотна и легко пропускает такие провокации, которые раскалывают общество и играют на руку нашим внешним врагам.