Державный ход. Первый Грозный
В последнее время из плотной тени Ивана Грозного всё отчетливее выходит один из самых выдающихся русских государственных деятелей, его дед Иван Третий. А ведь именно он первым в русской истории получил прозвище Грозный (вернее – Грозной), то есть несущий своим врагам и недоброжелателям неотвратимую кару.
Именно этот Иван Васильевич стал первым русским самодержцем, суверенным правителем. Не просто качественно раздвинувшим пределы Московии, но заложившим институционные основы русского государства, что оставались фактически незыблемыми до середины восемнадцатого века. Но почему этот труженик на троне оставался в тени внука своего?
Как считать самодержцев
Историк Татищев ввел собственную хронологию правителей Рюриковичей. Счёт Иванов он вёл не от Калиты, которого до сих пор называют под первым порядковым номером, а от Ивана, сына Василия Второго Тёмного. Таким образом, традиционный Иван Грозный был Иваном Вторым вслед за дедом. Историк, который в своих исследованиях, как считается, использовал многие утраченные впоследствии документы, исходил из того, что оба Ивана, дед и внук, к тому же абсолютные тёзки, были первыми настоящими московскими самодержцами-царями, не нуждавшимися ни в чьём утверждении собственной, уже неограниченной власти.
Но дело было не только в совпадении имён. Многие деяния обоих Грозных настолько совпадали по своей сути, что некоторые историки-модернисты даже выдвинули «революционную» версию о том, что биография второго Грозного есть всего лишь переложение деяний его великого предка.
В действительности всё выглядит несколько иначе. Более поздние по времени, но аналогичные по смыслу деяния Ивана Четвёртого просто накрыли тенью политику его деда, также Ивана Васильевича. Действительно, на вопрос, кто брал Казань, любой школьник, не пропускавший уроки истории, ответит, что Иван Грозный. Но вопрос, какой Грозный был первым в Казани, явно нашего собеседника поставил бы в тупик.
Между тем, ещё весной 1487 года войско Ивана Третьего выступило к Казани, чтобы поддержать так называемую «русскую партию», то есть политиков, ориентировавшихся на Москву в их противоборстве с «крымской партией», которая защищала интересы властителей черноморского полуострова. И 9 июля ворота Казани были открыты, а осаждавшие столицу ханства войска великого князя торжественно вошли в город.
На престол был возведён ставленник Ивана, а сам великий князь принял титул ещё и князя болгарского. Подчеркнем – болгарского. А не казанского и не татарского. Речь шла о возможности присоединения к Московии значительной части Поволжья. Наиболее одиозные лидеры восточно-крымской партии были казнены. Правда, далеко не все. Более того, многие вывезенные тогда из Казани представители местной опальной знати дали начало уже родовитым московским кланам, смешавшись со столичной элитой. И потомки пленённых тогда казанских князей сыграли видную роль в опричнине, учреждённой внуком.
Да, затем власть в Казани неоднократно менялась. Местные правители буквально метались между геостратегическими центрами региональной силы. И Иван Грозный Второй, взяв штурмом в 1552 году столицу ханства, окончательно покончил с его самостоятельностью, преобразовав ханство в воеводство. Но на фоне воспетого в фольклоре похода как-то забылась казанская миссия деда. Такой вот исторический парадокс.
К слову, исследователи нашего фольклора уже обращали внимание на примечательный факт: существует удивительный, совершенно не объяснимый провал в сфере народных сказаний и эпосов в период от Ивана Калиты до Ивана Четвёртого. То есть за двести лет ничего примечательного и значительного якобы не было создано. Зато затем, дескать, при Грозном появились ставшие классическими народные песни, баллады, что вдохновляли спустя века титанов русской литературы. Могло ли такое быть? Скорее всего, полагают некоторые исследователи, речь может идти о некотором временном смещении. И фольклорные произведения, родившиеся в народных массах раньше, в частности при Иване Васильевиче (Иване Третьем), стали ошибочно ассоциироваться исключительно с шестнадцатым веком. Эпохой более известного Грозного.
Смена прописки без опричнины
Кто не помнит, что Грозный Второй активно, иногда излишне жестоко даже по меркам своего века, боролся с боярской самостийностью, ломая хребет системе уделов. Опричнина во многом и ставила целью оторвать знать от родовых вотчин, переселив такие семейства на новые земли, которые уже давались великим самодержцем в обмен за службу. Самостийные превращались в служивый слой государства.
Но он не был пионером и в таком деликатном деле. Начал массовое переселение родовитых в качестве инструмента укрепления структур государства опять-таки его дед. Именно он, покорив Новгород, а затем, подавив там спровоцированный внешними силами бунт, конфискует земли местной знати и переселяет её в подмосковные имения в обмен на службу. А московские дворяне массово двинулись встречным курсом в новгородские и псковские земли, формируя на северо-западных территориях, на которые постоянно зарились соседи, лояльный Кремлю опять-таки служивый слой.
При этом Иван Третий начинает максимально сужать область географического манёвра для вотчинников, которые в течение пары веков постоянно кочевали между Русью и той же Литвой вместе со своими землями, что-то для себя выгадывая при такой перемене сюзеренов. Уже при Иване Третьем перебежчики ещё имели возможность покинуть службу у великого князя московского, но вот свои квадратные километры увести с собой уже не могли. Со всех вотчинников берётся клятвенная запись о неотъезде. Причём за таких родовитых слуг государевых должны были поручиться равновеликие владетели. И, в случае ухода такого клятвопреступника, поручители, как сейчас при взятии банковских кредитов, должны были отвечать своими кошельками.
Иван Третий ввёл систему, которая неплохо работала в Оттоманской империи. А его внук пошёл дальше: при нём уже при малейшем подозрении потенциальных перебежчиков брали в железа, а то и казнили как предателей. И вновь внук жёстко продолжил дело своего великого предка. Оба утверждали самодержавие (сами себя держали), которое в тех условиях было единственно возможным ответом на вызовы времени. Права государства, которое олицетворяли оба Ивана, были поставлены отныне выше прав удельщиков. В этом плане оба Грозных сумели добиться максимально возможной концентрации ресурсов под властью государства. Сейчас это называют мобилизационной экономикой, исключительно эффективной в условиях почти не прекращающихся войн.
А потому при первом Грозном и казни представителей древнейших родов – Ряполовского, Палецкого – за выявленные или мнимые коварные замыслы уже воспринимаются как должное. Монарх волен и карать, и миловать. На то он и Гроза божья. И в 1493 году именно Иван Третий принимает титул Государя Всея Руси. Династические вопросы снимаются окончательно. И глубоко символически воспринимается первое в истории России помазание на царство внука Ивана Третьего – Дмитрия. Правда, судьба этого юноши оказывается трагичной, но отныне династия, подобно европейским монархам, позиционирует себя в качестве помазанников Божьих.
Иван Четвёртый не зря возлагает на себя шапку Мономаха, вспомнив о дедовском почине. Ну и княжеские и боярские головы при нём, как известно, полетели как листья осенью.
Не путать с Тартарией
В последнее время часто цитируют Черчилля, который, говоря о Сталине, напомнил, что тот принял Россию с деревянной сохой, а оставил с ядерной бомбой. О правомерности этого пассажа можно поспорить. Но вот наш герой принял страну, разорённую и расколотую при его неудачливом, ослеплённом отце Василии Втором, а оставил наследникам после 44 лет своего правления сильное государство, о котором с явным удивлением узнали во всей Европе.
Ещё недавно земли восточнее Польши обозначались на европейских картах одним словом – Тартария. А в конце правления Ивана Третьего в бурно развивавшуюся Московию потянулись сотни европейских архитекторов, врачей, инженеров. Современный Кремль с его крепостными стенами, соборами и палатами – памятник правления первого Грозного. В конце девяностых годов пятнадцатого века посетившие Москву иностранцы сообщают, что в городе нет ни одного каменного строения. Хотя в этой оценке есть, видимо, некоторое преувеличение.
Но уже спустя сто с небольшим лет итальянец Джаванни Ботеро видит Москву в числе крупнейших и красивейших европейских городов. Наряду с Парижем и Константинополем. Это потом Пётр прорубал в Европу окно, Иван Третий распахнул дверь в остальной мир. И именно он придал ускорение всем процессам развития государства, динамику которых с переменным успехом стремились сохранить его преемники.
Страна перестала быть «террой инкогнито» и начинает выстраивать уже собственную международную политику. Необходимо было, чтобы суверенный статус Московии был признан тогдашними великими державами. Европейцы стремятся привлечь Московию к антитурецкой коалиции, но Иван Третий устанавливает с Оттоманской империей дипломатические отношения, посылает своих эмиссаров в Персию, в Данию, которая также признаёт нового европейского монарха.
И в то же время Московская Русь успешно воюет с Литвой, Польшей, Ливонским орденом, сумев договориться с Крымом и обезопасив свои границы с юга. Именно при Иване Третьем русские рати занимают Брянск, Стародуб, Рыльск, Путивль. Причём Москва добивается от Литвы подтверждения своих прав на владение Путивлем, Гомелем, Черниговым, Брянском. Конечно, в ту эпоху заключение любых договоров было лишь манёвром ради передышки перед новыми войнами. И в моменты своего последующего ослабления Московия эти города теряла. И уже другому Ивану приходилось вновь вести войска под их стены. И в этом ещё одно совпадение жизни и судеб обоих Грозных.
Служить бы рады
Иван Третий, как сейчас говорят, ясно уловил тренд эпохи на формирование предельно централизованных национальных государств. Главный ресурс – земля – становится основой структурирования государства, поскольку отдаётся в обмен на службу. Доходы с поместья должны служить обеспечению военной подготовки и снаряжения воина-дворянина. Вот почему дочери и вдовы, не способные отправлять службу, не могут быть наследницами. На основе таких пожалований государя формируется при Иване первые постоянные полки – дворянская конница. Причём не вводится даже специальный налог на содержание вооружённых сил. Монарх рассчитывается своим земельным фондом, который он постоянно увеличивает разными способами, включая и откровенно насильственные. Очередная реформа, начатая при одном Грозном и продолженная при другом.
Фактически этот принцип службы при всех модификациях действует до указа Петра Третьего о вольности дворянства.
Происходит переформатирование и высшей знати, которая теперь, хоть и продолжает выстраиваться на принципах местничества, вместе с поместьями жалуется и придворными чинами. И в этом ещё одна новация Ивана Третьего, что сохранится до восемнадцатого века. Теперь при московском дворе обретаются, ища милостей правителя, некогда гордые и независимые бояре, а также окольничие, конюшие, постельничие. Византийщина? Да, но тогда эти принципы не могли нести в себе отрицательной сути. Последующая закостенелость не вина родоначальника нашего централизованного государства.
Возникают и первые приказы, средневековые министерства. Также поле приложения усилий служивой знати. Государство приобретает структуры, обеспечивающие его историческую устойчивость. А значит, и возрождение Руси после провала Смутного времени стало возможно не в последнюю очередь благодаря реформам по строительству державы, начатым одним Грозным и продолженным другим. И не стоит теперь спорить, кто из них матери истории ценен. Это и называется преемственностью.