Page 141 - Славянское царство

в Рагузу, где заговорщики, узнав о смерти тирана, провозгласили свободу, а народ
предал разграблению дворец и имущество тирана. Собравшийся Большой совет по
убеждению Бенеши и вопреки желанию упомянутых Бобальевичей, которые открыто
выступили против, призывая рагузинских нобилей вновь взять на себя управление
государством без иноземного вмешательства или участия, постановил в исполнение
данного венецианцам обещания избрать ректором одного из двух лжепослов, а
именно Марка Дандоло при условии, что он не будет ничего предпринимать без
ведома и дозволения сената. Случилось это, по мнению некоторых, в 1262 году, а по
мнению других — в 1215–м.
Через несколько лет всю неосмотрительность поступка рагузинцев доказали
флорентийцы, которые, как пишет Джованни Виллани (VIII, 68), по причине жестоких
междоусобиц, призвали для управления граждан Лукки. Однако, как уже было
сказано, рагузинцы не давали упомянутому венецианскому ректору, пока он
находился у них, никакой власти в общественных делах, он мог держать не более
четырех слуг, но не сбиров или солдат. В общем, его так мало уважали, что, когда
однажды в кафедральном соборе он подвергся вооруженному нападению одного
дворянина из рода Сарака и пожаловался в рагузинский сенат, то последний на все
его многочисленные ходатайства отвечал неизменным молчанием. Тем не менее
некоторые писатели, взяв за основу эпизод с прибытием упомянутых четырех
венецианских галер, приглашенных рагузинцами для того, чтобы освободиться от
тирана, сочинили немало небылиц. И среди них Сабеллико, который в 5–й книге IX
эннеады пишет, что Томмазо Морозини (Tomaso Morisini), избранный
константинопольским патриархом, следуя на четырех венецианских галерах в свою
резиденцию, вернул [венецианцам] город Ра- гузу. Как мне представляется, этим он
хотел выразить две вещи: во–пер- вых, что Рагуза до упомянутого времени была под
властью Венеции, а в тот момент эту власть не признавала, и, во–вторых, что в те
времена, когда прибыли упомянутые галеры, то есть примерно в 1208 году, город был
настолько слаб и беззащитен, что сдался, напуганный прибытием четырех галер.
Однако и то, и другое не соответствует истине, поскольку город Рагуза с самого своего
основания свято хранил свою свободу и, когда к нему подошли венецианские галеры,
был настолько силен, что мог легко отразить не только четыре, а более сотни галер,
что он и сделал за 350 лет до этого, дав решительный отпор флоту карфагенских
сарацин. Последние, покинув Рагузу, захватили несколько городов в Апулии, и
константинопольский император послал против них сто боевых кораблей.
Убедившись, однако, что посланных кораблей недостаточно, он обратился (как было
сказано выше со ссылкой на Кедрина) с просьбой о помощи к рагузинцам. Если бы
последние в те времена были столь ничтожны, как того хочет Сабеллико, то трудно
поверить, чтобы константинопольский император снизошел до того, чтобы о
чем‑либо их просить. Отсюда следует, что Сабеллико как в указанном месте, так и во
многих других, где говорит о Рагузе, грешит против истины, если, конечно, написав
это, он, как говорится, не хотел почесать кое–кому за ушами. Как это сделал в наши
дни Чезаре Кампана, написавший (II, 15), что в 1594 году рагузинцы из страха перед
приходом османского адмирала Чикалы и разорения своей республики, отправили
послов к венецианцам с просьбой оказать в такое трудное время помощь, говоря, что
согласны скорее покориться Венеции, чем оказаться под властью неверных.

К оглавлению