Page 253 - Славянское царство

которых я и другие вас держат, то есть славяне, то нам не составит труда освободить
себя от гнета и притеснения. Бейтесь храбро, заставьте их признать, что вы сильнее!
Помните, что все ваше добро, жены, дети и, наконец, сама свобода зависят от вашей
храбрости, а сила ваших рук принесет или рабство и вечный позор, или почет и
вечную славу вашей родной Рагузы». Такими и многими другими подобными речами
опытный и доблестный Бобальевич поднимал дух своих товарищей, а на следующее
утро загодя построил свое войско в боевой порядок. Левое крыло он отдал Ивану
Матеичу Цриевичу, своему заместителю, поставив там Николу Улцинянина и Милоша
Шестокрылича со своими пераштанами, а себе взял правое крыло и Петра Болицу.
Бан, стоявший недалеко от рагузинцев, поднял лагерь, численность которого
превосходила десять тысяч человек, и двинулся на неприятеля. Закипела великая
кровопролитная битва. Левым крылом боснийцев командовал Томаш Вукмирич, брат
жены бана Лавицы, муж высокого роста и опытный воин. Он сошелся с Цриевичем,
который неосмотрительно отдалился от своих и, перебив множество врагов и ранив
самого Томаша, пал замертво. Никола Улцинянин ринулся ему на помощь, но какой‑то
босниец ранил его стрелой, и он был вынужден отступить. Видя это, Шестокрылич
двинулся на Томаша, который, уже считая себя победителем, охотно поджидал его.
Разъяренные пераштане, позабыв об угрозе собственной жизни, кинулись на него и,
невзирая на большие потери со своей стороны, бились до тех пор, пока не сбросили
упомянутого Вукмирича с коня и, отрубив ему голову, не принесли ее Бобальевичу.
Тот находился тогда в большом затруднении, поскольку бан, сражавшийся против
него на правом крыле, имел в своем распоряжении почти весь цвет своего войска, и
особенно конницу, в числе которой было немало венгров, искушенных в войнах.
Когда же ему принесли голову Боснийца, то он, воспрянув духом, принялся объезжать
своих, воодушевляя их словами: «Теперь, теперь настал час битвы, братья рагузинцы!
Нам суждено победить, чтобы освободить нашу отчизну и себя самих от гнета, более
того, от вечной покорности и рабства столь жестокого врага». Рагузинцы, воспылав
духом, решили или погибнуть на поле боя или вернуться домой с победой. С большим
напором ринулись они на врага, стремясь нарушить его строй. Бан, поняв это, послал
против них венгерскую конницу, но все оказалось тщетно, так как место, где
происходила битва, не было удобно для конницы. Посему он был вынужден
отступить, или, лучше сказать, бежать, под ближайшую гору с горсткой тех, кто сумел
с ним спастись. Не имея возможности ни долго находиться в этом ненадежном месте,
ни вернуться домой без потерь, бан на третий день отправил епископа Требинье
послом к Бобальевичу, чтобы договориться о мире. Тот немедленно известил об этом
сенат Рагузы, который уполномочил Бобальевича решать все по своему усмотрению.
Бобальевич столь успешно повел дело с баном, что сделал его чуть ли не данником
рагузинцев, которым тот обязался возместить все понесенные расходы и ущерб,
причиненный этой войной, и в течение всей своей жизни посылать им ежегодно двух
скакунов благородной породы и пару белых борзых. Эти обязательства бан нерушимо
соблюдал и стал впоследствии большим другом Рагузы, которая, как можно с
уверенностью сказать, обрела тогда свое спасение благодаря одной только доблести
и рассудительности Бобальевича. Сенат Рагузы, желая выразить благодарность тем,
кто в такие тревожные времена пришел городу на помощь, щедро одарил Николу
Улцинянина, Петра Болицу и Милоша Шестокрылича, не забыв и их ратников. Вскоре

К оглавлению