Не знаем, что имеем…
Никто пока то ли не может, то ли не хочет оценить реальные российские активы...
Отечественная экономика продолжает буксовать. И не только в силу перекоса в пользу сырьевого сектора. Мы находимся в условиях острейшего дефицита денег и ликвидных активов, которые у нас в стране пока никто реально не оценил. А вслед за этим – и пустить в дело. Активы – если коротко – это имущество, денежные средства и земля, принадлежащие предприятию.
Осенью 1999 года, тогда председатель правительства, Владимир Путин проводил одно из первых открытых совещаний кабинета. И на первых минутах своего непродолжительного выступления обратился к памяти одного из царских министров. Нет, не Витте и не Столыпина, имена которых уже тогда были у всех, что называется, на слуху.
Будущий президент весьма к месту вспомнил графа Киселева, министра государственных имуществ еще при Николае I. Он напомнил, что Павел Дмитриевич, проведя масштабную инвентаризацию помещичьих и крестьянских земель, а также практически всего, что числилось в ведении государственной казны, фактически подготовил почву для проведения Великой реформы 1861 года.
Тогда же В. Путин озвучил идею о необходимости провести нечто подобное и в современной России - чтобы уже не повторять трагических ошибок «дикой приватизации». К сожалению, конкретного поручения создать некий «реестр всея новой Руси» не последовало. Впрочем, сказать, что в сфере контроля и учета за прошедшие годы в стране не было сделано совсем ничего, все же нельзя. Так, иностранную собственность за это время посчитали, причем абсолютно всю, хотя и со скандалами и даже с «мягкими посадками» в места не столь отдаленные. Многие из вновь созданных промышленных холдингов в «оборонке» худо-бедно разобрались в том, что они имеют, хотя и не всегда «хранят». В госкомпаниях с этим тоже, кажется, наведен - по крайней мере элементарный - порядок.
Но вот во многих министерствах и ведомствах, по всем признакам, порой вовсе не представляют, чем же они, собственно, рулят и чем распоряжаются. Так же и в ряде регионов, не говоря уже о муниципальном уровне.
Бесхозных зданий, производств и даже земель у нас по-прежнему так много, что сосчитать никак не получается. Не то, что оценить. А что уж тогда говорить про интеллектуальную собственность или, извините за терминологию, «справедливую рыночную оценку» того или иного бизнеса?
Даже не это главное. Будет насущная необходимость разобраться в вопросе, что, где и чье, поступит соответствующая команда - сделают. Пусть не сразу, и быть может, такая инвентаризация обойдется довольно дорого. Но ведь все дело в том, что недооценивают «российские активы», причем в самых порой неожиданных формах. Речь вовсе не о том, о чем так любят поговорить наши биржевики – о неоправданно низких в сравнении с зарубежными аналогами котировках акций российских предприятий. Разговор о другом: практически никак, или же, как правило, в корне неверно, в России оценено почти все, что ни на каких биржах не котируется. Говоря проще, мы в России такие бедные вовсе не потому, что у нас ничего нет, а потому, что просто не знаем, что имеем. А еще – не знаем, сколько это действительно может стоить. Поэтому даже не пытаемся превратить все это в реально действующие активы. То есть в то, что может и должно приносить обладателю хотя бы минимальный доход.
Сегодня витриной российского бизнеса предложено считать биржи. Вы никогда не обращали внимания, акции каких российских компаний или банков практически не представлены ни на российских, ни на зарубежных биржевых площадках? За исключением «Сбербанка» и ВТБ, на московской и нескольких иностранных биржах котируются акции нескольких российских кредитных учреждений – их можно пересчитать буквально по пальцам. Банковский бизнес не слишком любит открытость, а для нашей страны она нередко просто опасна. Ведь выход в открытое биржевое плавание предполагает, в первую очередь, переход на действительно открытую отчетность по международным стандартам. Но почему так мало на биржах, например, строительных компаний? Да все потому же: за доступ к биржевому ресурсу надо отвечать – открытой отчетностью, сведениями о том, что укрыто на оффшорных островах.
Ну, а для «пополнения ресурсов» строители прекрасно научились выуживать средства у нас с вами через завышенные цены и беспредельные кредитные ставки. А еще у госструктур – в центре и на местах, через разного рода программы, вроде расселения пятиэтажек, военной ипотеки или даже материнского капитала.
Мощные торговые сети тоже давно благополучно приватизировались, но широко использовать открытый рынок не особо спешат. Акулы торгового бизнеса предпочитают обходиться собственными ресурсами, благо, что потребительский сектор не может жаловаться на недостаток свободных средств.
На российских биржах можно обнаружить лишь минимальное присутствие компаний, которые действительно можно назвать инновационными. Соответствующий сектор на Московской бирже сегодня – это, может, чуть больше десятка организаций. Но большинство из них выручило доверие партнеров, которые помогли «инноваторам» найти немалые средства на первичное размещение акций на МБ. Ну а большинство из еще жизнеспособных российских инновационных компаний вынуждены и дальше прозябать в условиях безвестности и жесточайшего безденежья. Никто за просто так не «оценит» ни их интеллектуальную собственность, ни рыночный потенциал.
Показательно, что особенно преуспевают в жестокой «недооценке» инновационного бизнеса те структуры, которые по своему изначальному профилю призваны не просто высоко оценивать, а и буквально выцеживать «инноваторов» из небытия – «Роснано» и «Сколково».
Я знаю, что многие из тех, кому помогли выйти на Московскую биржу, для начала обращались со своими предложениями как раз в «Роснано» и «Сколково». Чтобы получить отказ.
И ведь «представление» на биржах – всего лишь один, причем отнюдь не самый емкий рыночный источник пресловутого финансового ресурса. Облигации или закладные, так называемые «обязательства», опционы и еще многое другое в России практически не используется подавляющим большинством фигурантов нашей квазирыночной экономики. Изначально потому, что кредит непомерно дорог. Это в дореволюционной России, где базовый кредит больше четырех процентов справедливо считался «грабительским», ценные бумаги выпускались буквально под все. С легкой руки премьера Витте русские акции активно покупались за рубежом, больше всего – во Франции. И это немало способствовало промышленному подъему в России на рубеже XIX-XX веков.
А что сегодня? Да фактически – тишина. У нас денежный-то оборот жесткой рукой Центробанка сведен к минимуму, да и он обслуживает только гигантов – структуры олигархов и госкомпании. Российская глубинка давным-давно воспринимает банковский сектор, который по идее обязан насыщать экономику «кровью» – то есть свободными деньгами - исключительно как инструмент для проведения обязательных расчетов. Что-то вроде бухгалтерии. В поисках инвестиционных средств еще выжившие предприниматели сегодня предпочитают идти на поклон к «своему» олигарху или «не очень своему» банку. Хорошо, если кто-то может дотянуться до более дешевого зарубежного денежного источника, иначе же приходится «перебиваться». Скажем, кредитоваться у микрофинансовых организаций с их безумными процентами, или же в обществах взаимного кредита, куда без протекции или взятки просто так не запишешься.
В России за последние двадцать лет реально не построено практически ни одного нового крупного предприятия. Возьмем для примера лишь две самые «реформированные» отрасли нашей экономики - нефтяную и энергетику. Нефтяники, сколько ни обещали, так и не покрыли территорию страны сетью новых высокоэффективных нефтеперерабатывающих заводов.
Сети новых АЗС – это, пожалуйста, а вот количество НПЗ как было ничтожно мало для страны, добывающей так много нефти, таковым и осталось.
Если же говорить об отрасли, которую реформировал не кто иной, как сам А. Чубайс, то весьма сомнительный позитивный эффект от ввода в строй одной-единственной новой ГЭС и реконструкции действующих энергомощностей полностью смазала страшная авария на Саяно-Шушенской ГЭС. Только лишь множество средних и малых, а также множество «отверточных» производств немного снижают негативный фон от такого явления.
Несмотря ни на что, в первую очередь, на чудовищную недооценку ведущих компаний страны, некое подобие рыночной экономики на фундаменте неоднозначной приватизации создать все же удалось. Другое дело, что в результате она превратилась в почти карикатурное подобие других сырьевых экономик с очень слабыми шансами на реальную модернизацию. И это - при том, что экономика, доставшаяся России в наследство от СССР, имела неплохую промышленную и научную базу, и даже сегодня еще не окончательно растеряла значительную часть собственных высококвалифицированных кадров. Да, промышленный сектор советской и, уж тем более, российской экономики трудно признать реально конкурентоспособным по отношению к ведущим странам мира, но эффективно работать на нужды внутреннего рынка, на страны СНГ и так называемый «третий мир», как показывает практика, он способен даже и сейчас.
Вот только «оценить» его по достоинству все еще некому…