Почему мы идём в Россию?
В течение всех последних месяцев, в сторону Юго-Востока Украины доносились призывы: «Юго-Восток, вставай, Юго-Восток, просыпайся!» Сначала нам говорили об этом деятели Евромайдана, теперь нас призывают к пробуждению те, кто ратует за федерализацию и борьбу с хунтой.
И вот, похоже, мы проснулись-таки, наше пробуждение произошло, Юго-Восток встал. Но оглядевшись и поразмыслив, мы решили жить своим умом и идти своим путём, хотя советы и той и другой стороны мы приняли к сведению. Кстати, навязчивый совет майданных революционеров о необходимости идти в Европу, мы тоже услышали, и будем его воплощать, разве что по-своему.
Нас призывают идти в Европу, но крупнейшая страна Европы – Россия, она самая большая по населению и площади, а теперь уже она стала крупнейшей и по экономической мощи, ведь в конце 2012 года ВВП России превысил ВВП Германии, которая удерживала за собой статус крупнейшей экономики Европы, в течение предшествующих лет. Теперь экономический рост России несколько замедлился, но это более чем естественно, ведь сейчас рост происходит уже не от низкой базы, а от уровня Германии, экономические показатели которой растут сейчас с меньшей динамикой, чем в РФ. А три года назад Россия обошла Британию по уровню ВВП. Сейчас Россия постепенно перестаёт быть «нефтяной экономикой», возрождая свою промышленность, пробиваясь вперёд.
И потому-то, внимая призывам идти в Европу, мы, жители Юго-Востока и Крыма, решили идти в Россию, объединяться с Россией.
Что нам нужно? Чего мы ждём от объединения?
Кредитов? Подачек? Обещаний?
Нет, нам нужно совсем другое. Нам, в общем-то, нужны всего две вещи: равноправное экономическое сотрудничество (то есть честная кооперация, а не кабальные договора, которые нам пытались подсунуть под видом договора о ЗСТ с ЕС), и нам необходимы рынки сбыта. Причём рынки сбыта – это жизненно важная, принципиально важная, для выживания, статья!
Получить инвестиции, открыть новые производства и реанимировать имеющиеся предприятия – сложно, но делать это необходимо. Однако модернизировать заводы и открывать новые линии нужно и можно лишь имея ориентир на рынки сбыта.
Может ли Евросоюз предложить нам рынок сбыта в своих странах?
Ответ, к сожалению, однозначен – нет, не может. Ведь даже если бы чиновники и политики ЕС искренне желали бы нам только добра и процветания, то и в этом случае, найти для наших товаров рынки сбыта они бы не сумели, даже коль мы перешли бы на евростандарты. Европа страдает кризисом перепроизводства, у неё самой некуда девать товары, она сама хотела бы заполнить наш рынок сбыта, окончательно «задушив» нашу промышленность, как сделала это с Болгарией, Румынией и другими странами, «задушенными в объятьях». И потому Европа не может дать нам то главное, что нам необходимо – рынок сбыта.
Может ли Россия предоставить нам это?
Пока – да, пока ещё у нас есть шанс вскочить на подножку последнего вагона уходящего поезда, то есть встроиться в систему кооперации формирующегося Евразийского Союза. Но и тут нам ещё надо будет побороться, к примеру с белорусами, которые могут и хотят работать, и которые, чёрт возьми, работают-таки (и уровень их средней зарплаты, почти в два раза выше, чем такой же показатель по Украине). Россия дала белорусам шанс, и они им воспользовались, они живут, работают, рожают детей, им некогда жечь покрышки на площадях (да-да, и рождаемость у них выше, и многие другие показатели выше, чем у нас, хотя ни южных чернозёмов, ни морских портов у белорусов нет).
Никто ничего нам на блюдечке не принесёт, и не верьте, когда вам скажут, что Россия просто даст кредиты и мы будем в шоколаде. Нет, не будем мы в нормальном положении пока не начнём кампанию интенсивного промышленного возрождения, пока сами не начнём, проснувшись теперь по-настоящему.
Но объединяясь с Россией у нас есть шанс встроиться в растущую систему, занять то место, которое уже было нашим, когда мы были частью СССР, когда существовала процветающая УССР.
В России сейчас гораздо выше социальные пособия, чем на Украине, в России есть «материнский капитал», субсидии и помощь молодым семьям, но мы идём в Россию не только и не столько для того, чтоб получать пенсии и пособия, которые там намного выше, мы идём в Россию поскольку хотим построить у себя Европу, ориентируясь на Россию, ведь она крупнейшая страна в Европе.
Сам я, до последнего времени, работал в сфере поставок технологического оборудования (из Нидерландов и Бельгии, а также из России, на Украину и в Казахстан). Я уроженец Николаева, очень люблю свою малую родину, как и Донецк, где провел юность. Пожил я и в Западной Европе (почти два года жил в бельгийском Генте), и в России (в Москве и Екатеринбурге), и, сравнивая теперь эти страны и города, могу сказать, что Россия всё больше и больше занимает место Европы, причём в самых разных смыслах.
Если ещё 10 лет назад компания, в которой я работал, ориентировалась на поставщиков из Нидерландов и Бельгии, то сейчас мы нашли аналоги технологического оборудования, которое производятся в Екатеринбурге, причём там и цены ниже, и условия поставок выгоднее, и качество теперь соответствует современным стандартам.
Да и сам Екатеринбург (хотя и находится на Урале, то есть, строго говоря, не в Европе), стал теперь более современным, более удобным городом, чем многие европейские города, которые, ещё недавно, были так привлекательны для всех, что в них съехалась чуть не половина Африки, Латинской Америки и Азии. В Генте и в Антверпене сейчас есть районы, куда не рискует заходить и полиция (это почище нашего майдана будет).
К сожалению, в последние месяцы, развитие моей родной Украины не только замерло, но пошло вспять, технологическое оборудование больше никто не покупает, производственная система республики всё более деградирует. Мой труд стал не нужен моей стране, как и я сам, ей не нужны поставки оборудования.
Похоже, проект Украина, в том виде, в котором он существовал, в течение последних 23 лет, исчерпал себя полностью, успев устареть и деградировать не только морально, но и экономически. Нынче нас, русскоязычных жителей Украины, всё упрекают в том, что мы не любим свою страну, что мы «сепаратисты». Но отчего-то никто ни разу не задался вопросом: «А любит ли она нас? И любила ли нас Украина, все эти двадцать с лишним лет?»
Мы так долго молчали, так долго терпели, нам так долго вбивали в головы, что мы чего-то должны Украине и обязаны (обязаны учить мову, обязаны содержать Киев и Гличину, выплачивая налоги, обязаны петь щеневмэрлый гимн, который нам неприятен, обязаны, обязаны, обязаны), но никто не подумал о том, что такая ситуация ненормальна, когда людей пытаются подстроить под государство, а не государство подстраивается под людей.
И вот теперь мы проснулись, и мы больше не хотим чтоб нас «формовали» под государство, мы не хотим, не хотим. Мы больше не признаём свидомый проект, он нам не нужен, и мы готовы сказать об этом в полный голос.
Да, мы не любим ту Украину, которая существует в рамках антирусского проекта. Да, мы решительно готовы идти против него, против этого проекта, против этой Украины, поскольку она сама, долгие годы, шла против нас, превращала нас в расходный материал.
И теперь мы решили – мы идём в Россию, таким образом мы идём и в Европу, в крупнейшую страну Европы, которая имеет перспективы и пассионарность.
Многие из нас хотели и сейчас хотят интеграции с ЕС. Я и сам был бы не против, чтоб это произошло, коль Европа сумеет справиться со своими проблемами, выдворить излишек нелегалов и прихлебателей, приобрести новый вектор развития. Но мы, русскоязычные украинцы, хотим настоящей, честной интеграции, то есть интеграции на равных.
На заре процесса незалэжности нам обещали большой открытый мир, где каждому будет место, а ещё нам обещали объединённую, большую Европу – от Лиссабона до Владивостока, то есть настоящую открытость и новый уровень отношений. На такой вариант мы согласны и сейчас, и вариант этот совсем не отрицает интеграции с Россией.
В рамках же того варианта «интеграции», в который нас хотели затащить евромайдановцы и свидомиты, из Украины хотели сделать пограничный кордон Европы, обнесённый колючей проволокой, иглы которой направлены в сторону России, причём и метафорические (иглы русофобской идеологии) и банальные – иглы ограничений.
Но нас не устраивает такой вариант, мы не хотим жить на линии фронта, мы не хотим превращаться в цепных псов, лающих на Россию, мы хотим быть и оставаться людьми, не уподобляясь «Правому сектору».
Если Европа давно забыла об агрессивности, если она не является рассадником фашизма, если фашизм идёт не от неё, то пускай докажет это на деле, пускай ведёт свою политику не в русле навязывания розни и разжигания ненависти между славянами (чем занимались и гитлеровцы), а в русле формирования единого, по-настоящему свободного пространства от Лиссабона до Владивостока.
Когда мы, жители Крыма и Юго-Востока, говорим о том, что боимся фашизма, то под понятием «фашизм» мы имеем в виду, прежде всего именно это – навязываемую нам рознь, навязываемые жупелы ненависти. Нас стремятся натравить на москалей, на наших братьев, нас стремятся отвадить от них, разделить, и вот этого-то мы и не хотим. Мы бы не стали произносить слово «фашизм», если бы нынешние «евроинтеграторы» не действовали по тем схемам, которые использовали, в прошлом, деятели гитлеризма.
Захлёбывающееся в своих проблемах Украинское государство сейчас ведёт на нас массированную атаку, нас призывают отказаться от наших убеждений, от нашего выбора, нас принуждают признать, что требования майдана – это настоящие, обоснованные требования, а наши запросы – это преступные намерения. А ведь майдановцы и свидомиты тоже махали флагами чужих государств и союзов, причём действовали гораздо агрессивнее, чем мы.
И вот, мы устали от всего этого, ужасно, немыслимо устали. Мы так много отдали Украинскому государству, но оно не пожелало уважать нас даже отчасти. Теперь мы больше не хотим этого, мы имеем право распоряжаться своей судьбой и своей землей, которую обустраивали, за которую воевали наши деды. Мы проснулись, мы поразмыслили, мы уходим. Мы идём в Россию, в крупнейшую страну Европы.