За что же убили Каддафи?
Новые версии ликвидации ливийского лидера звучат неожиданно
«Демократия по-ливийски» обернулась хаосом гражданской войны, когда все против всех. Полная анархия, ожесточенная грызня племен, кланов и группировок, парад суверенитетов и «ваше слово, товарищ Маузер» - вот краткие характеристики ситуации, возникшей благодаря усилиям местных «революционеров» и «гуманитарной интервенции» Запада.
Для начала – две цитаты. Не политиков, нет, а тех, кто рассчитывал, что после свержения Муамара Каддафи и «победы демократии» доходы от ливийских нефти и газа осядут в карманах «иностранных инвесторов», спонсировавших «демократическую революцию». Глава нефтегазовой компании «Кресцент петролеум» из ОАЭ Бадр Джафар: «Ливия на грани катастрофы. Радость по поводу «арабской весны» оказалась здесь, как и в большинстве других стран, весьма недолгой». Драган Вукович, глава нефтяной компании «Медитеррэниан интернешнэл», недавно покинувшей ливийский рынок: «Ситуация в стране весьма опасна. В каждой деревне правит собственное ополчение, а центральной власти фактически нет».
И эти бизнесмены, и сотни тысяч беженцев из страны, и родственники убитых в ливийской междоусобице с полным основанием могут задать тот же вопрос, который с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН 28 сентября задал главам западных держав Владимир Путин: «Так и хочется спросить тех, кто создал такую ситуацию: «Вы хоть понимаете теперь, что вы натворили?».
Все они понимали, когда готовили убийство Муамара Каддафи, а вместе с ним – и Ливии. Но слишком высока была ставка: навязать стране, после неизбежной гражданской войны, западный план реконструкции.
Государству, играющему важную стратегическую роль во всех раскладах Магриба. Региона, включающего в себя Западную Сахару, то есть Мавританию, Марокко, Алжир, Тунис и Ливию, и Сахеля - Сенегала, Гамбии, Мали, Буркина-Фасо, Нигера, Чада и Кабо-Верде, а также некоторых областей Судана, Нигерии, Эфиопии и Сомали. Ну а «неувязочка», тот факт, что Ливия стала землей войны, где все против всех – это издержки, на которые можно закрыть глаза. Ведь главное зло – Муамар Каддафи – уничтожен, «заря новой эры занялась над страной», это главное, не так ли?
Написанный в Белом доме сценарий для «свободной Ливии» выглядел блестяще и безукоризненно: пока политически противники самозабвенно отстреливают друг друга, усилиями государств-членов НАТО готовится регулярная армия и спецназ. Затем появляется «независимый сильный лидер», который при помощи вооруженных сил наводит в стране порядок и даже украшает его приятным для взоров «прогрессивной международной общественности» демократическим фасадом.
Как это обычно и бывает, - «гладко было на бумаге».
Вашингтон и его союзники откровенно просчитались в оценке масштабов хаоса, который охватил Ливию.
Уничтожив Муамара Каддафи, они с грацией слона в посудной лавке разрушили всю сложнейшую систему сдержек и противовесов, на которых, собственно, и держалась страна. И одним из главных элементов этой системы был ее глава - Муамар Мохаммед Абдель Салям Хамид Абу Меньяр аль-Каддафи. Полный титул был длинен, как караванная тропа в ливийской пустыне: «Братский лидер и руководитель первосентябрьской Великой революции Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии или Братский вождь и руководитель революции».
Трудно найти во второй половине XX века политика более противоречивого, чем он. Фигура полковника Муамара Каддафи так же далека от вылепленного после его смерти идеализированного лубка, как далек от реалий демонизированный образ, создававшийся при его жизни Западом.
Впрочем, скорее всего, противоречивость Муамара Каддафи для нас – лишь результат того, что полковник всегда шел своим, третьим путем. На него он встал ранним утром 1 сентября 1969 года, когда в эфире ливийского радио прозвучало знаменитое «Коммюнике №1»: «Граждане Ливии! В ответ на сокровенные чаяния и мечты, переполнявшие ваши сердца. В ответ на ваши непрестанные требования перемен и духовного возрождения, вашу длительную борьбу во имя этих идеалов. Прислушиваясь к вашему призыву о восстании, преданные вам армейские силы взяли на себя эту задачу и свергли реакционный и коррумпированный режим, зловоние которого вызывало тошноту и шокировало нас всех. Все сыны пустыни и наших древних городов, наших зеленых нив и прекрасных деревень - вперед!».
Вперед, как выяснилось чуть позже - к уникальному явлению, Социалистической Народной Арабской Джамахирии.
Она была возможна только в Ливии и стране, где населявшие ее племена испытывают искреннее отвращение к государственным институтам и идеологиям.
Как практически любой другой народ Ближнего Востока, и с некоторыми на то основаниями, ливийцы верили и верят в то, что ХХ век обошелся с ними дурно. Пространство, известное сейчас как государство Ливия, вступила в него в качестве последней североафриканской провинции Оттоманской империи. К моменту первосентябрьской революции ливийская государственность оставалась лишь декларацией: были племена, и был королевский двор, который постоянно лавировал между племенной знатью, местным капиталом и влиятельными семьями. А когда в 1959 году в Ливии была найдена нефть, король и его окружение оказались неспособны справедливо разделить прибыли от нее, причем, справедливо и с точки зрения элиты, и с точки зрения племен.
Впрочем, ведь «справедливо» разделить ничего и никогда не удается, всегда найдутся недовольные. Проблема ливийского королевского двора заключалась в том, что силовых рычагов в деле убеждения оппонентов у него практически не было. Это специфика Ливии и многих африканских стран, с которой пришлось столкнуться Муамару Каддафи после прихода к власти. Та специфика, которая диктовала поиск третьего пути, и, в конечном итоге, определила контуры Джамахирии.
Нет, полковник и его товарищи по революции сначала пытались заняться государственным строительством. Практически в первые дни после победы новый режим издал декрет об отмене племенной организации и перекройке административных границ. За этим последовала реструктуризация, в ходе которой все государственные чиновники – губернаторы, мэры и вице-мэры, большей частью племенные шейхи - были отстранены от должностей и заменены на новый класс местных администраторов. «От объединения племен, проживающих на общей территории – к современному государству!», - так звучал тогда главный лозунг момента.
Но менее через десятилетие после прихода к власти, столкнувшись с серьезной политической оппозицией, полковник был вынужден обратиться за поддержкой к собственному племени. Персональную охрану Муамара Каддафи возглавил его кузен, а два других его двоюродных брата не только исполняли роль персональных эмиссаров полковника, которым доверялись важнейшие миссии, но и заняли важные должности в контрразведке. Еще один кузен был назначен командующим центральным военным округом, контролирующим важнейшие нефтяные терминалы и оспариваемый залив Сидр. И с попытками строительства привычного нам государства было покончено.
Собственно, Джамахирия – это и есть компромисс между племенами и централизованным государством. На этом компромиссе Муамар Каддафи и держался. Причем – более чем успешно, из главы страны, находившейся в «захолустье географии» сумев выйти на международный уровень и, что главное, повести за собою народ. Заодно – выстроить жесткие отношения с Западом и предложить африканским государствам идею, реализовав которую они смогли бы вырваться из оков нищеты и изменить уготованную им в Вашингтоне и крупных европейских столицах судьбу постколониальных придатков Запада.
Среди новейших версий о том, почему был убит полковник, звучит так: свергли его вовсе не из-за нефти, а из-за грандиозного оросительного проекта, который должен был превратить иссушенную Африку в процветающий континент.
Проще говоря – обанкротить транснациональные корпорации, которые на голоде и жажде африканцев зарабатывает миллиарды.
Грандиозный план Муамара Каддафи - строительство Великой рукотворной реки - почему-то обделен вниманием журналистов. А ведь это сооружение с 2008 года «Книгой рекордов Гиннесса» признано самым большим ирригационным проектом в мире. Если коротко, то картина выглядит так. В 1953 году ливийцы, пытаясь найти источники нефти на юге своей страны, обнаружили воду. Буквально под ногами - около 35 тысяч кубических километров артезианской воды. Соответствующим объемом можно, например, полностью затопить территорию Германии, ее площадь составляет 357021 квадратный километр, а глубина подобного водоема составит около 100 метров. Под патронатом Муамара Каддафи был разработан проект сложной сети трубопроводов, которые бы доставляли воду из Нубийского водоносного слоя в засушливые районы страны. Для реализации этого грандиозного плана в Ливию прибыли специалисты из Южной Кореи. В городе Эль-Бурайка запустили завод по производству железобетонных труб диаметром четыре метра, а 28 августа 1984 года началу строительства трубопровода был дан старт.
Кстати, на одном из торжеств, посвященных событию, в присутствии глав африканских государств, «завязанных» на Великую рукотворную реку, полковник заявил:
«Теперь, после этого достижения, угрозы США против Ливии удвоятся. Американцы сделают все, чтобы погубить наши труды и оставить народ Ливии угнетенным».
Что называется, как в воду глядел. Впрочем, у Запада к нему накопилось столько претензий, что убить могли за каждую. Да и недовольных в стране становилось все больше и больше.
И тут нужно сказать немного о жизни «простых людей» при Муамаре Каддафи. Во время событий 2011 года многие уверяли, что ливийцы буквально как сыр в масле катались. Конечно, все было несколько не так, а порой – и совсем не так. Да, незадолго до мятежа, в 2009 году, показатель ВВП на душу населения в Ливии был одним из самых высоких среди африканских стран. Но ведь – среди африканских.
Нефтяные доходы и малочисленность населения - на 2010 год оно составляло не более 6,5 миллиона человек - позволяли сделать многое: великолепную систему государственных дотаций и макрамата, то есть безвозмездных пособий от государства различным слоям населения, бесплатное образование и медицину, обеспечить низкие цены на бензин и многие товары народного потребления. Но было и другое: низкое качество услуг, безработица - чуть ли не четверти трудоспособного населения в 2004 году, дефицит дотируемых государством товаров и лекарств. Зачастую причиной тому был контрабандный вывоз медикаментов из страны для перепродажи, на этом держалась целая преступная отрасль, ничем не уступающая мафии.
Разумеется, во многом проблемы страны – хотя, пусть покажут страну, у которой их нет - были обусловлены санкциями Запада. Но население отказывалось это понимать и принимать.
Не то, чтобы уж слишком недовольны были, но «шепоток шел». Который становился все громче. Подталкиваемый ближайшим окружением, которое с вожделением смотрело на западное общество потребления - население, кстати, смотрело туда же, ничего не напоминает? - Муамар Каддафи решил с этим Западом поиграть. С 1969 года политика полковника была своего рода рискованным лавированием между интересами Запада, СССР, арабского мира и своими собственными.
Можно сколько угодно иронизировать над его экстравагантными проектами и претензиями на лидерство в арабском мире, но прийти к власти в 28 лет в результате переворота, а потом удерживать ее до седьмого десятка лет по силам далеко не каждому.
А сделать это в неспокойном, разобщенном и богатом нефтяном государстве мог только виртуозный политический игрок. Но в игре с Западом один на один Муамар Каддафи был обречен, повторив судьбу абсолютного большинства тех политиков, которые вообще в подобную авантюру ввязывались. Поскольку с Западом на его поле играть невозможно – он сам правила устанавливает, и сам их меняет. Так произошло и с полковником.
С 2003 года, после отмены основной части международных и односторонних американских экономических санкций – полностью их сняли тремя годами позже - Ливия стала привлекать в нефтедобычу инвесторов. Был провозглашен курс на диверсификацию и либерализацию экономики.
Муамар Каддафи объявил о свертывании ядерной программы, выдал документацию по этому вопросу, расплатился с жертвами терактов, в которых его обвиняли - и пустил в страну западные компании. Более того, в стране начали поговаривать про постепенные демократические реформы, в связи с этим произносилось имя одного из сыновей полковника, Сейфа аль-Ислама.
Но успехи в игре были чисто тактическими. Шантаж европейцев потерей выгод от ливийских контрактов и платежеспособного ливийского рынка по большому счету не удался, хотя и швейцарский президент за инцидент с одним из сыновей Каддафи – Ганнибалом, избившим портье в отеле и задержанным местной полицией – приезжал извиняться. И Великобритания выпустила на свободу ливийского гражданина аль-Миграхи, который отбывал в Шотландии пожизненное заключение за взрыв самолета над Локерби. Из той же серии – история с тайным взносом в предвыборный фонд Саркози.
К 2009 году абсолютное большинство контрактов Ливия заключила не с российскими или китайскими, а с западными компаниями. Если взять шесть крупнейших рынков сбыта ливийских углеводородов, почти 80 процентов экспорта приходилось на страны Западной Европы и США. Причем, вырученные на Западе деньги от нефти, как неразменный рубль, туда же и возвращались – купленными по распоряжению полковника долями в крупных западных компаниях. Таких, например, как итальянский банк «ЮниКредит», австрийская строительная корпорация «Вейнбергер», британский медиахолдинг «Пирсон» и энергогигант Италии «Эни».
Однажды все это закончилось. Полковник был слишком яркой и самостоятельной фигурой, чтобы выжить в стране, которую Запад решил подмять под себя.
Правила игры изменились, и в качестве козырей против Муамара Каддафи были использованы вооруженные шакалы-наемники и бомбовые удары международной коалиции с воздуха.
Он стал эпохой для своей страны и частью той мировой эпохи, которая была похоронена под обломками «башен-близнецов» в Нью-Йорке в 2001 году.
Как государственный деятель, он создал не имеющий в мире аналогов политический и общественный строй, в котором соединил ислам, социализм и уникальные ливийские традиции.
Как первый крупный ливийский левый мыслитель, сформулировал в своей «Зеленой книге» теоретические основы политического устройства и для своей страны, и, отчасти, для других государств.
Место захоронения его неизвестно, но его памятник в стране, которая захлебывается сегодня в кровавом хаосе, есть. Грандиозный и неподвластный вандализму шакалов, любящих лаять на мертвого и воевать с теми, кто уже никогда не ответит.
Памятник этот - огромная и сложнейшая система «Великая рукотворная река». Как символ завтрашнего дня, созидания и благополучия для бедных. Того, к чему Муамар Каддафи шел всю жизнь. Пусть даже извилистым путем.