Page 40 - vovie

Уве Топпер: «Великий обман. Выдуманная история Европы» 39

архиепископ просит в Бретани и получает подкрепления против язычников. Ведь родство
бретонцев и бриттов – известный надуманный мотив, используемый и в наши дни. Константин,
брат короля Бретани, отправляется в Англию; его сын побеждает варваров и становится
королем. Это происходит ни много ни мало именно в 407 году, когда – Готфрид почерпнул
небось эти сведения у Исидора – вестготы с Рейна вторгаются в Испанию и отвоевывают
соответствующие провинции у римлян. Историографы мстят варварам, обходясь при этом без
кровопролития (такая вот сладкая месть!). Сын победителя варваров и есть король Артур.

С этого момента вместо сплошного вымысла якобы начинается действительная история.
В качестве источника Эш приводит (с. 53) некоего «галло-романского джентльмена»,
ставшего в 470 году епископом Клермонта, прославившегося в качестве писателя и святого,
современника Артура и свидетеля его славных дел: Сидония Аполлония. Зять римского
императора – да-да, целибат в то время не был всеобщим правилом, – он состоял в переписке с
французским аббатом Фаустом из Южной Франции, также писателем, а также многими
другими деятелями эпохи. «До нас дошли некоторые из его книг» (с. 66). «Некоторые из его
книг» – это три стихотворения и девять томов писем в напыщенном и безвкусном стиле, да и те,
вероятно, сочинены в эпоху Возрождения. Они полны жуткого хвастовства. Среди прочих, в
письмах есть и такой сюжет: посреди хаоса, якобы учиненного готами в Галлии, Сидоний на
резвых конях охотится за книжным вором, настигает его, дважды прочитывает книгу и диктует
ее своим писцам (опять во множественном числе!), причем особо отмечает скорость и усердие
переписчиков. Эш дословно приводит этот курьезный текст в подтверждение «историчности»
Сидония.
Эш цитирует и другие хроники, якобы содержащие солидные доказательства его тезисов,
в том числе «Историю бриттов» Ненния (800-820, с пуганой датировкой), перед этим некоего
Гильдаса и после этого «Анналы» из Камбрии, относимые ко времени на столетие более
позднее. На самом же деле жуткие события, в них изложенные, абсолютно сказочны, и Артур
представляется совсем иным персонажем. Он, например, назван там «солдатом», и как король
ни разу не упоминается. Еще его называют «ameraudeur», созвучно с французским словом
«maraudeur» (мародер, грабитель). Эш видит в этом шутливо искаженное «император» (с. 94).
К тому же Эш предлагает, когда ситуация становится слишком уж запутанной, считать,
что «подмена образа врага в зависимости от исторических обстоятельств – явление нередкое в
героических сказаниях. Во французском эпосе о гибели Роланда, паладина Карла Великого,
враги из басков превращаются в сарацинов» (с. 121) 37. Но разве убийцы Роланда были
басками? Ведь речь идет об эпосе, не имеющем ничего общего с историей: о борьбе
христианского рыцарства с арабами (с мусульманами). И никакой битвы Роланда с басками не
было; и весь поход Карла и Роланда в Пиринеях выдуман романистами XII века с целью
укрепить боевой дух рыцарства в борьбе против врагов-сарацинов. Это единственный факт,
который может вычитать исследователь из «Песни о Роланде» 38.
Впрочем, и Эш тоже нашел кое-что интересное в этом романе. Он продолжает: «Речь идет
не об истории, но о литературе, о литературном вымысле. Однако многие сюжеты и
подробности галльских приключений Артура настолько напоминают Риотамуса, что источник
вдохновения не подлежит сомнению, даже если Готфрид утрирует, искажает и переставляет
факты, в общем, весьма свободно манипулирует ими» (с. 120).
Итак, кое-какие «факты», искаженные и утрированные, сдвинутые по временной оси и в
географическом пространстве, но якобы подтвержденные не менее искаженными и
утрированными хрониками, послужили основой для создания через семьсот лет совсем другой

37 Сарацины (царские воины?) – объединительное наименование мусульманских войск. Считается, что
произошло от названия жителей Северной Аравии и со временем было перенесено сначала на всех арабов, а затем
(якобы крестоносцами) на всех мусульман. Скорее всего, наименование возникло при столкновении интересов
Османов и южноевропейских сил на территории Ближнего Востока и в Северной Африке в XVI веке.

38 Датировку XII веком следует сегодня – в свете критических исследований того же Топпера о возникновении
христианства в более позднее время – поставить под вопрос.