Page 82 - vovie

Уве Топпер: «Великий обман. Выдуманная история Европы» 81

с плодами буйной фантазии деятелей Ренессанса 91.
Интересно, что находятся ученые, считающие палимпсест убедительным доказательством

подлинности древнего текста. Давайте попытаемся разобраться в их странном менталитете. Их
аргументы сводятся, в основном, к следующему: популярность пергамента как писчего
материала объясняется его прочностью и удобством в применении. Кожу даже не дубили,
достаточно было ее отскоблить. Иногда первичный текст смывали или соскабливали и
наносили новый текст. Такой пергамент назывался палимпсестом. Многие палимпсесты плохо
читались: так сильно проступал первичный текст, но заказчики все равно оставались довольны,
считают ученые.

Почему же пергамент использовался повторно? «Конечно, выбор пергамента как писчего
материала обуславливался практическими соображениями; приходилось иметь в виду высокую
стоимость предприятия, ибо для записи объемного текста приходилось губить множество
животных» (Мартин Бодмер, 1961, с. 35). Впервые прочитав это, я расхохотался. Потом
подумал, что, возможно, Мартин Бодмер вегетарианец или даже веганец, питающийся
исключительно растительной пищей. Но будь даже средневековые монахи вегетарианцами, все
равно телячьих, козьих и овечьих шкур в то время имелось так много, что исписать их было
невозможно: не хватило бы текстов. Я допускаю, что в тяжелое время в каком-нибудь
захудалом монастыре мог возникнуть дефицит пергамента, но неужели технику палимпсеста
нужно было использовать именно для записи готской Библии? И уничтожить ради этого некий
классический текст?

Кстати, чернила и краски в ту эпоху стоили куда больше пергамента. И если представить
себе, насколько редко писались (и переписывались) книги и какой это был трудоемкий процесс
(длящийся порой долгие годы), то рассуждения о нехватке пергамента можно отмести как
совершенно несостоятельные.

И все-таки находятся странно мыслящие ученые, всерьез считающие, что некий монах
соскоблил некий античный текст, показавшийся ему языческим либо безнравственным, и
записал поверх слово Божье. Или даже наоборот, чему тоже есть свидетельства: сказочное
жизнеописание некоего святого было записано поверх очень древнего и очень важного текста
отца церкви Григория Назианского (с. 38). Некоторые классические тексты (например, «О
республике» Цицерона) дошли до нас только в виде палимпсеста.

И почему, кстати, палимпсесты должны были сохраняться лучше оригиналов? От
античного текста оставалось иногда лишь несколько листов, изготовленных в этой
оскорбительно скаредной манере и призванных быть доказательством существования
некоторого античного произведения. Очевидно, подделыцики не утруждали себя
изготовлением целой рукописи.

С XII века бумагу ввозили сначала из Китая, затем из Аравии; вскоре в Центральной
Европе стали производить дешевую (дешевле, чем пергамент) бумагу отличного качества. От
пергамента отказались, ибо работать с ним было много хлопотнее. Однако во времена
гуманистов он вдруг снова вошел в моду. Неисчислимое количество старых текстов снова – и
это при том, что полным ходом шло развитие книгопечатания, – начали наносить на
пергаменты. Чем это объяснить? Началом «Широкомасштабной Операции».

Разумеется, не каждый гуманист был способен на циничное подделывание наследия
древности, предаваясь своей страсти к старине. Но святые и богословские тексты, дошедшие до
нас на древних, в дырах, пергаментах, по моему убеждению, – не что иное, как фальшивка. Для
пущей достоверности брали завалявшийся ветхий кусок кожи и заполняли его выдуманными
текстами в архаизированной (зачастую – импровизированной) манере. Так обогащались; так
насаждали идеологию.

Какую цель могла преследовать церковь, создавая готскую (еретическую) версию
Нового Завета, каковую из себя представляет библия Ульфилы? Логика такова:
противники – в данном случае, северные протестанты – ни за что не позволят отнять у них

91 Которых не могла остановить такая мелочь, как необходимость выдумать целый никогда не существовавший
язык.