Page 137 - vovie

Уве Топпер: «Великий обман. Выдуманная история Европы» 136

географическими измерениями. Что при этом бросается в глаза и вызывает удивление: данные о
широте того или иного пункта всегда верны; данные же о долготе либо отсутствуют, либо их
величина (например, протяженность Китая с запада на восток) уменьшена в два раза. А ведь
самой сложной для иезуитов задачей стало как раз определение градуса долготы Пекина, так
как ни в Европе, ни в Китае никаких сведений на этот счет не существовало. А без этих данных
невозможны были и точные расчеты затмений.

Ни вычислительных инструментов И-Ана, – пишет Гобиль, – ни гениальных часов,
отбивающих каждую четверть, не сохранилось. Зато, по его сведениям, сохранилась
обсерватория императора By-Вана (1122 г. до н. э.). Император этот для реформы календаря (!)
должен был опираться на точные данные наблюдений за звездами. У него были даже компасы,
которые он дарил посланникам южных соседей Китая. Да, астрономия в Китае имеет древнюю
традицию! Более тысячи лет назад император Чун-кан за неверный расчет солнечного затмения
якобы приговорил обоих своих придворных астрономов к смерти. Гобиль относит впервые
верно предсказанное затмение к 2155 году до н. э., его коллега де Майа – к 2159 году до н. э.
(Потье, с. 58). Некоторые астрономы и по сей день принимают подобные «данные наблюдений»
за чистую монету.

Но давайте вернемся из мрака древности в эпоху Тан, летописи которой столь же мало
заслуживают доверия.

Так называемые «правдоподобные записи», сделанные для императора около 850 г.,
являются, с точки зрения Твитчетта, по всей видимости, выдуманными. Только записи периода
позднего Тан (906-960) признаются некоторыми китаеведами имеющими определенную
историческую подоплеку. Однако соответствующие произведения якобы погибли в
последующую эпоху. Поэтому, когда сегодня историки пользуются этой информацией, то они
переписывают фальшивки, изготовленные в подтверждение этой легенды.

«К сожалению, – пишет Твитчетт о летописях эпохи Тан (с. 200), – мы нигде не можем
зафиксировать точную дату начала какого-либо отдельного процесса или события. Описание
каждого события претерпевает несколько изменений… Нет никаких сомнений в том, что в
некоторых случаях историки преднамеренно исказили события… История эпохи Тан именно
потому столь загадочна, что у нас имеется слишком мало данных для реконструкции отдельных
событий, и не сохранилось никаких независимых свидетельств».

И там же (с. 201): «Современные историки считают работу с рукописями, с хрониками
наименее плодотворной частью так называемой „стандартной истории". Хотя оные и
представляют достаточную основу для составления хронологии, то есть обычной
последовательности событий, официальных придворных назначений и происшествий, но, как
правило, не содержат развернутых повествований или анализа».

Мне знакомо это стремление создать сначала хронологический каркас, который
впоследствии, при помощи историографов, обрастет плотью.

Так случилось и в Китае: стали появляться «монографии» по отдельным темам: по
формам повозок, по одежде, по государственной финансовой системе и музыке, календарю и
астрономии. Они подходят ко многим эпохам. Правда, в разделе «литература» встречается
неожиданность: перечень содержимого императорской коллекции сочинений, с предисловием
940 года. Твитчетт пишет: «К несчастью, при первом составлении монографии… было решено
исключить оттуда дополнение с буддистскими и даосскими трудами, всего 2500
наименований».

В том же духе комментирует жизнеописание великого императора Ван-Цзонге династии
Тан другой видный синолог, Ротур (1981). Китайский ученый Лин Лу-че, систематизировавший
в 1959 году архивные материалы, в предисловии пишет, что летопись больше напоминает
роман с женоненавистнической тенденцией и идеализированным взглядом на армию.
Жизнеописания поэтов (при том что эпоха Тан считается временем расцвета китайской поэзии)
представляют собой сухое перечисление их придворных титулов.

В заключение он говорит: «Система народной армии и земельной реформы – не более чем
утопические мечты» (с. 586). Собственно истории в обстоятельном «историческом» трактате
нет и следа. Много внимания уделено сексуальным отношениям стареющего императора с
дамами гарема, причем морализаторски-ми тенденциями работа напоминает «Государево