Page 55 - vovie

Уве Топпер: «Великий обман. Выдуманная история Европы» 54

Образованные люди предыдущих столетий знали все указы и все деяния каждого
византийского патриарха и каждого средневекового Римского Папы; характерные личные
особенности каждого исторического персонажа. Так как мы вынуждены признать весь их
исторический духовный багаж выдумкой, то они нам сегодня представляются бесплодными
мечтателями. Я хочу уточнить свою мысль. Гуманисты были высокообразованными людьми, по
охвату знаний с ними не сравнится ни один современный ученый 57. Смущает только вопрос об
истинной ценности и релевантности этих знаний. Встречаются же сегодня литературоведы,
знающие «Улисса» Джеймса Джойса наизусть, чуть ли не дословно, могущие в каждой строчке
найти след духовного порыва автора. Или поклонники Толкиена, которые изучают не только
имена и родословные обитателей его причудливого мира, но и наизусть знают каждую строчку,
что именно в ней написано, где лежит каждый упомянутый камень, растет каждое описанное
деревце.

Сравнивая с этими примерами, я приподнимаю «историческую науку» прошлых веков до
одного уровня с литературоведением. Однако я отдаю себе полный отчет в том, что в ту эпоху
ученый чаще всего верил, что он имеет дело с историческими фактами, а профессор-толкиенист
знает, что попасть в вымышленную автором страну можно только, открыв книгу, но и он
находится на ничейной территории между автором и его читателями 58».

Евсевий Кесарийский

Весьма эрудированный и проницательный критик Гертруда Бодманн, исследовав в своей
диссертации «Летоисчисление и возраст мира» весьма строго средневековые представления о
времени, очертила границы, которых следовало бы придерживаться в будущем. В дальнейшем я
хочу подробно рассмотреть ее работу и, хотя в ней ни словом не упоминается о
«Широкомасштабной Операции», использовать некоторые основные ее выводы.

На недвусмысленный вопрос, с каких пор существует наше летоисчисление (с. 38),
Гертруда Бодманн отвечает: «Счет от Рождества Христова начался в XI- xii веках; счет до
новой эры – в xvii–xviii веках». В первой части я полностью с ней согласен; вторая дата,
привязанная к годам жизни и деятельности Скалигера, Петавиуса и других, живших около 1600
года, достаточно условна, но для наших рассмотрений это не имеет большого значения.

Итак, в XI веке Адам из Бремена использовал (одним из первых) отсчет от Рождества
Христова (то есть наше летоисчисление). Он использовал его для отсчета лет назад
применительно к скончавшемуся соответственно этой системе летосчисления, в 755 году от
воплощения Господня (с. 40). Неплохой финал для вымышленной персоны Бонифатия. Однако
этой цитатой обозначилась проблема: те, кто начали вводить такой отсчет лет в XI–XII веках,
наверняка предполагали создать нечто величественное, например, написать задним числом

виртуальной исторической картины изнутри традиционной историографии совершенно невозможно. Только
отказавшись от этой неверной грамматики, можно создать реалистичную модель прошлого.

57 Подчеркнем универсализм их виртуальных в своей исторической части познаний. Он приводил к тому, что
практически каждый гуманист понимал другого с полуслова (даже если он и не был согласен с его выводами).
Сегодняшняя наука сверхспециализирована и у выдающегося ученого часто нет порой и десятка собеседников во
всем мире, могущих его понимать во всех деталях. Это создает атмосферу, способствующую разобщению ученых
и догматизации знания.

58 Несмотря на это, современная историография не является наукой о прошлом (и вообще наукой). Она – жанр
литературы. Возвышающее историю ее сравнение с филологией было еще само собой разумеющимся в начале XX
века, когда Теодор Момзен не только получил Нобелевскую премию по литературе, но и прямо заявлял о том, что
история это часть филологии. После практического прекращения хронологических исследований в XX веке –
отдельные исключения лишь подтверждают это правило – оно устарело. Различие между историками и
любителями Тол-киена на практике не велико: историки знают – или, по крайней мере, могли бы знать – о
положении дел с источниками, но для них, как и для читателей Толкиена, фантастичность текстов не играет
большой роли.