Page 301 - Славянское царство

своего брата с войском осаждать Адрианополь, выступил с болгарской конницей и
осадил Константинополь от Влахернских стен до Золотых ворот, проявив всю свою
доблесть. Пристально рассмотрев стены города и увидев слаженные действия
императорских полков, он убедился в бесполезности осады и обратился к
переговорам. Однако перед заключением мира он попытался овладеть
Константинополем, расположив к себе его граждан. Император, воспользовавшись
этим, попытался устроить ловушку для Крума, но не сумел довести дело до
[успешного] завершения из‑за неловкости тех, кому было доверено исполнение этого
замысла. Им все же удалось ранить Крума, но рана оказалась не смертельной. Крум
из‑за этого впал в такое неистовство, что, как умалишенный, помчался к Св. Маманту
(Santa Mama) и сжег дворец, который там находился. Затем, погрузив на телегу
бронзового льва с ипподрома, медведя, дракона (Dragoncello), плиты из камня и
отборного мрамора, он возвратился назад и захватил находившийся в осаде город
Адрианополь. Оттуда он увел в Болгарию множество христиан, и среди них епископа
Мануила, а также отца и мать Василия, ставшего впоследствии императором и
получившего прозвище Македонянин, вместе с самим Василием, который в ту пору
был еще ребенком. Живя там, упомянутые христиане обратили многих болгар в
Христову веру и распространили по всей Болгарии христианское вероучение. После
кончины Крума (именуемого греческими историками Друном (Drune)) власть
перешла к его брату Омуртагу (Murtag) (именуемому некоторыми Ормуртагом
(Ormortag), а Кедриным — Критагом (Crytag)), который оказался гораздо свирепее
своего брата. Видя, что болгары постепенно переходят к христианству, он воспылал
гневом и, призвав к себе епископа Мануила и его главных соратников, начал
вкрадчивыми речами убеждать их отказаться от христианской веры и принять веру
болгарскую. Не сумев ничего от них добиться ни обещаниями, ни угрозами, он
умертвил их, запытав до смерти. Позднее, потерпев несколько поражений от римлян
и оказавшись не в состоянии противостоять им, он заключил с римлянами перемирие
на тридцать лет и выдал всех пленных. Среди пленных, собравшихся для отбытия на
свою родину, он увидел вышеупомянутого Василия, миловидного отрока, который
смеялся и лихо отплясывал посреди толпы. Подозвав его к себе, он взял его на руки и,
поцеловав, угостил яблоком редкой величины, которое тот, сидя на коленях у
Болгарина, с радостью принял. После заключения (как было сказано) перемирия с
римлянами Омуртаг не раз вступал в схватку с войском, которое император Западной
[Римской] империи Людовик, сын Карла Великого, держал на его границах. По
причине этих взаимных споров Омуртаг отправил к Людовику послов. Речи послов и
послания от Болгарина озадачили и, как пишет Аймоин (IV), изумили Людовика. Для
выяснения истины он отослал к болгарскому королю вместе с упомянутыми послами
некоего Махельма (Machelino) из Баварии, велев ему расследовать причину
упомянутого посольства. Некоторое время спустя находившийся в Ахене
(Acquisgrana) Людовик, получив донесение, что болгарские послы находятся в
Баварии, велел задержать их там до своего [особого] распоряжения. Узнав, что его
аудиенции добиваются также послы от бодричей (Abroditi) — которых принято
называть предецентами (Predenecenti), — живших у болгарских границ в Дакии на
Дунае, он велел их незамедлительно принять. Явившиеся к нему послы стали
жаловаться, что болгары без всякого на то права постоянно разоряют их земли, и

К оглавлению