Page 123 - vovie

Уве Топпер: «Великий обман. Выдуманная история Европы» 122

Я хотел бы следующим образом вкратце обобщить новые тезисы Олагуэ: арабское
вторжение в Испанию («якобы состоявшееся в 711 г.») сошло с кончика пера христианских
историков, подхвативших и представивших как факт эту сомнительную арабскую легенду.
Зачем? Чтобы подготовить почву для католического якобы от-воевания (Реконкисты)
Андалусии 167. Образцом и источником для этой легенды послужили писания арабских
миссионеров ислама XI–XII вв., в которых утверждалось, что непостижимая разумом
божественная сила предсказала победоносное шествие ислама.

Вместе с «исторической индульгенцией» на вторжение в южные области Иберийского
полуострова готы получили возможность утолить жажду мести за униженное берберским
господством чувство собственного достоинства 168. Была выдумана трагическая история о
предательстве и женской мести, стоивших короны последнему готскому королю Родериху, и о
его героическом племяннике Пелагии, пытавшимся противостоять победителям и наносившим
им ответные удары. 781 год спустя история эта, мол, благополучно завершилась завоеванием
Гранады.

Ранние хроники, повествующие об исламском завоевании, – это чистой воды легенды и
романы, наполненные хорошо известными сказочными мотивами и сюжетами, подобными
таковым из «1001 ночи» или из «Истории готов» Прокопия. О калифах там нет никаких данных,
кроме имен и явно вымышленных сроков правления (в основном, круглые 25 или 50 лет); если
же речь заходит о деталях, то почти всегда это жуткие преступления, от описаний которых
буквально волосы встают дыбом.

Нам, кстати, известны имена некоторых христиан, сочинявших и фальсифицировавших
подобные арабские тексты, а затем пускавших их в обращение. Самый известный из них –
Хименес де Рада (1180-1247). Был даже выдуман некий арабский историк по имени Разис,
житель Кордовы, написавший якобы множество книг. Мы уже упоминали о нем в главе 5. От
книг его до нас не дошло ни единой страницы, зато сохранился португальский перевод
сочиненного им перечня правителей Андалусии (1344). И не нужно ломать голову над
вопросом, почему фантастические «сведения» квази-Разиса совпадают с «историческими»
данными, принятыми сегодня в испанской исторической науке.

Источников и хроник эпохи арабского «вторжения» не существует, – утверждает Олагуэ.
Ате, что таковыми считаются, – это пересказы средневековых легенд и романов. Не лучше и
христианские тексты. Некоторые из них восходят к Исидору из Бадахоса, чьи труды уже давно
(более двухсот лет назад) разоблачены как подделка. Та же ситуация и с хрониками Сан
Ильдефонсо (ум. в «667» году): «как сегодня известно, они написаны спустя 200-300 лет после
его смерти».

Итак, установлено: хроники поддельны. Ничего, кроме улыбки, не в состоянии вызвать
невозможные «сведения», в них содержащиеся. Естественно, ведь смех разбирает, когда
читаешь о 124 тысячах халдеев (читай – мусульман), изрубленных в битве при Ковадонге,

167 Родом из Каталонии, Олагуе эмигрировал из франкистской Испании и жил во Франции. Его напечатанная во
Франции по-испански книга была отмечена лишь немногими критиками и до сих пор не переведена ни на один
другой язык (испанский текст книги можно найти на нашем сайте «История и хронология», www.jesus1053.com ).
Топперу принадлежит заслуга введения оригинальных и противоречащих вели-коиспанскому шовинизму и
католической исторической традиции воззрений Олагуе в обиход на немецком языке. Его воззрения Топпер про-
пагандировал в статьях, книгах и докладах.

168 Униженное берберским господством чувство собственного достоинства – эта фраза применима к
ментальности в Испании XIX или XX века, но не к древней ее истории. Берберы, судя по новейшим топо-
нимическим исследованиям, были автохтонным населением Иберийского полуострова, Италии, Южной Франции
и даже немецкой Баварии до прихода в Южную Европу семитов с юга и скифов и готов (славян и германцев) с
севера. Сегодняшний испанский, французский и вообще католический шовинизм не могут признать берберского
(варварского?) прошлого своих стран. Но в средневековье вряд ли кого-то интересовало, на каком языке говорил в
детстве его феодальный владыка: в то время еще не было физической возможности придавать лингвистическим
проблемам идеологическую подоплеку.