Page 97 - vovie

Уве Топпер: «Великий обман. Выдуманная история Европы» 96

Одним из первых исследователей этой проблемы стал бывший студент-богослов,
обучавшийся при евангелическом монастыре в Тюбингене, Давид Штраусс. «Сегодня мы
интересуемся Библией только с исторической точки зрения. Интерес этот не имеет ничего
общего с поисками истины», – пишет он в предисловии (1864). Но все мы – крайне
политизированы и предвзяты. «Если кто-то пишет о властителях Ниневии или о египетских
фараонах, то им вполне может двигать чисто историческая заинтересованность. Однако
христианство – настолько живой организм и такая мощная общественная сила, а ответ на
вопрос об обстоятельствах его возникновения может вызвать настолько серьезные последствия,
что только тупоумный исследователь будет заниматься одним лишь историческим аспектом
постановки вопроса о возникновении христианства».

Штраусс, в принципе, распознал, в какую игру здесь играют, и представлял себе
масштабы фальсификации. Он приводит типичный пример нравов той эпохи, в которую так
много и так легко подделывали: через несколько дней после казни короля Карла I в Англии
появляется составленная якобы самим королем в заточении памятная записка, в которой он
формулирует доводы в свою защиту и против обвинения. Публика проявляет к сему документу
живейший интерес, и за короткий срок «меморандум короля» выдерживает 50 изданий.
Казненный монарх в общественном сознании становится невинной жертвой, мучеником.
Однако в том же 1649 году знаменитый Мильтон пишет, что речь идет о фальшивке. Сейчас-то
известно, что письмо подделал епископ Экзетера. Но тогда в это никто не хотел верить. «Если в
тот, в высшей степени просвещенный, век образованные люди в течение сорока лет верили
подобной фальшивке, защищали ее подлинность, – пишет Штраусс (с. 27), – то нечего
удивляться тому, что можно было безнаказанно написать и обнародовать от имени Христа,
апостолов и прочих выдающихся личностей так много поддельных текстов».

«Во втором веке до новой эры некий александрийский иудей, Аристобул, якобы собрал
стихотворения древнейших греческих поэтов (или сам сочинил эти стихи за них), причем эти
поэты не просто высказывали идеи в духе монотеизма, но даже сочувственно выражались по
конкретным вопросам еврейских религиозных положений. Удивляет наглость этою начетчика,
с которой Аристобул, развивая свою теорию греко-иудейских связей, подобрал и подделал
фрагменты из древнейших греческих поэтов таким ловким образом, что выходило, будто
Орфей рассуждал об Аврааме, Моисее и десяти заповедях, а Гомер – о седьмом дне творения и
святой субботе. При этом ему пригодилось не только тщеславие его единоверцев,
безоговорочно принявших эту теорию, но и то, что ему поверили и на него ссылались даже
прославленные и образованные отцы христианской церкви. Климент Александрийский и
Евсевий Кесарийский полностью поверили в сконструированные Аристобулом
последовательности доказательств».

Штраусс продолжает: «Вопиющий пример – переписка Христа с царем Эдессы Абгаром.
С этой „редкостной" находкой из эдесского архива нас познакомил Евсевий, причем он же
сделал перевод с сирийского оригинала».

Содержание писем Христа этому сирийскому царю, жившему пятьюстами годами позже,
чем Иисус, настолько наглое, что может вызвать у любого слабонервного современного
богослова приступ головной боли. В этих «письмах» Иисус ссылается на сочинения своего
апостола Иоанна (IX, 39; XX, 29 и др.), написанные гораздо позже. Такого рода цитирование
библейских отрывков с целью доказать раннее возникновения Евангелия нам знакомо уже с
XVI века. Штраусс приходит к именно такому выводу.

Впоследствии Штраусе стал одним из самых образованных богословов своего времени,
автором многочисленных теологических сочинений, вызывавших оживленную полемику. Его
первый критический труд был написан в чисто теологической манере, с тщательным
приведением доказательств для каждого отдельного утверждения. В старости, на 40 лет позже,
как венец жизненных трудов, он предпринял сочинение предназначенной для широких кругов
читателей книги «Жизнь Иисуса для немецкого народа», из которого мы цитировали выше. Эта
популярно написанная книга, в которой он вновь вынес на обсуждение поставленные им еще в
молодости вопросы, вызвала яростную дискуссию, в то время как его предыдущие,
адресованные непосредственно теологам разоблачения в течение многих лет успешно
замалчивались академической наукой.